© Заяц Стас / НКП(б) / 11 ‎июля ‎2021 ‎г., ‏‎9:48:04 / Допускается использование данной статьи без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора

© Заяц Стас / НКП(б) / 15 ‎апреля ‎2021 ‎г., ‏‎17:35:16 / Допускается использование данной статьи без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора

© Заяц Стас / НКП(б) / 5 ‎августа ‎2020 ‎г., ‏‎10:32:47 / Допускается использование данной статьи без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора

© Заяц Стас / НКП(б) / 1 ‎августа ‎2020 ‎г., ‏‎13:28:40 / Допускается использование данной статьи без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора

© Заяц Стас / НКП(б) / 16 ‎апреля ‎2020 ‎г., ‏‎23:35:24 / Допускается использование данной статьи без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора

Тревога по поводу постепенного угасания капиталистических отношений возникла уже на заре развития политэкономии, как науки. Так А. Смит первым обеспокоился тем фактом, что прибыль капиталиста имеет тенденцию к постепенному снижению и объяснял этот процесс следующим образом. На исторических примерах разных стран он показал, что с развитием экономики происходит обострение конкуренции между торговцами и промышленниками в борьбе за поиск наёмных рабочих, что ведёт к повышению заработной платы последних – это и приводит к постепенному понижению нормы прибыли капиталистов.

Вот, что он пишет об этом в своём труде «Исследование о природе и причинах богатства народов. Книга 1 Причины увеличения производительности труда и порядок, в соответствии с которым его продукт естественным образом распределяется между различными классами народа. Глава X «О заработной плате и прибыли при различных применениях труда и капитала»»:

«Обыкновенно для ведения какой-нибудь торговли требуется больший капитал в большом городе, чем в деревне. Крупные капиталы, вложенные во все отрасли торговли, и большое число конкурентов обыкновенно уменьшают норму прибыли в городе ниже того уровня, какой держится в деревне. Но заработная плата в большом городе обычно выше, чем в деревне. В развивающемся городе лица, обладающие крупными свободными капиталами, часто не могут достать нужное им количество рабочих и потому перебивают их друг у друга, чтобы достать возможно большее число их, а это повышает заработную плату и сокращает прибыль на капитал. В отдаленных частях страны часто не хватает свободного капитала, чтобы занять всех рабочих, которые поэтому конкурируют друг с другом в поисках места, а это понижает заработную плату и повышает прибыль на капитал.»

После А. Смита проблемой постепенного снижения прибыли капиталиста обеспокоился Д. Рикардо, но он увидел корень этой тенденции совсем в других аспектах, нежели его предшественник А. Смит. Рикардо опровергает версию Смита и приводит несколько примеров того, что даже, если заработная плата рабочего повысится, то это повысит и цену товаров, производимых рабочим за счет повышения части стоимости товара, которая пойдёт на оплату труда, но при этом часть прибыли, как фермера, так и промышленника останется неизменной. Тенденцию к понижению нормы прибыли Рикардо видит в двух факторах: во-первых, в том, что с ростом благосостояния общества, а соответственно и с ростом экономических отношений, будет расти и количество населения в данной стране, что вызовет рост спроса у этого населения на хлеб, соответственно, возрастёт и его цена, во-вторых, рост спроса на хлеб приведёт к тому, что возникнет необходимость в обработке всё большего количества земли, как плодородной, так и земли худшего качества.

Именно это, по Рикардо, и приведёт к обострению конкуренции за землю, что в свою очередь приведёт к росту земельной ренты, а соответственно и к снижению прибыли на капитал. Другими словами, А. Смит видел угрозу снижения нормы прибыли в том, что постепенно будет повышаться заработная плата или доход рабочих, Рикардо же считал, что понижение нормы прибыли будет обусловлено повышением земельной ренты или дохода землевладельцев. Совсем иначе трактует тенденцию нормы прибыли к понижению К. Маркс. Вот, что он пишет в III томе «Капитала» «ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ОТДЕЛ ТРЕТИЙ ЗАКОН ТЕНДЕНЦИИ НОРМЫ ПРИБЫЛИ К ПОНИЖЕНИЮ. ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ ЗАКОН КАК ТАКОВОЙ»:

«При данной заработной плате и при данной продолжительности рабочего дня переменный капитал, например в 100, представляет определённое число рабочих, приводимых в движение; он является показателем этого числа. Пусть, например, 100 ф. ст. составляют заработную плату 100 рабочих, скажем, за неделю. Если эти 100 рабочих совершают столько же необходимого труда, сколько прибавочного труда, если, следовательно, они ежедневно работают столько же времени на самих себя, т. е. для воспроизводства своей заработной платы, сколько на капиталистов, т. е. для производства прибавочной стоимости, то вся произведённая ими стоимость была бы = 200 ф. ст., а произведённая ими прибавочная стоимость составила бы 100 фунтов стерлингов. Норма прибавочной стоимости mv была бы = 100 %. Однако эта норма прибавочной стоимости, как мы видели, выражалась бы в очень различных нормах прибыли соответственно различной величине постоянного капитала c и вместе с тем всего капитала K, так как норма прибыли = mK. При норме прибавочной стоимости 100 %:

Если c = 50, v = 100, то p' = 100/150 = 66 2/3%;

« c = 100, v = 100, то p' = 100/200 = 50 %;

« c = 200, v = 100, то p' = 100/300 = 33 1/3%;

« c = 300, v = 100, то p' = 100/400 = 25 %;

« c = 400, v = 100, то p' = 100/500 = 20 %.

Таким образом, при неизменяющейся степени эксплуатации труда одна и та же норма прибавочной стоимости выражалась бы в понижающейся норме прибыли, потому что вместе с материальным объёмом постоянного капитала возрастает, хотя и не в той же пропорции, и величина стоимости постоянного, а следовательно и всего, капитала.

Если мы далее предположим, что это постепенное изменение строения капитала происходит не только в отдельных сферах производства, но более или менее во всех или, по крайней мере, в решающих сферах производства, так что оно равносильно изменению среднего органического строения всего капитала, принадлежащего определённому обществу, то такое постепенное возрастание постоянного капитала по сравнению с переменным необходимо должно иметь своим результатом постепенное понижение общей нормы прибыли при неизменяющейся норме прибавочной стоимости, или при неизменяющейся степени эксплуатации труда капиталом. Но законом капиталистического способа производства оказалось, что с его развитием совершается относительное уменьшение переменного капитала по сравнению с постоянным капиталом и, следовательно, по сравнению со всем приводимым в движение капиталом. Это означает только то, что одинаковое число рабочих, одинаковое количество рабочей силы, которым может располагать переменный капитал данной стоимостной величины, вследствие развития методов производства, свойственных капиталистическому производству, за одинаковое время приводит в движение, перерабатывает и производительно потребляет постоянно возрастающую массу средств труда, машин и других видов основного капитала, сырья и вспомогательных материалов, а потому – и постоянный капитал, постоянно возрастающий по своей стоимостной величине. Такое прогрессирующее относительное уменьшение переменного капитала по сравнению с постоянным, и, следовательно со всем, капиталом тождественно с прогрессирующим повышением среднего органического строения общественного капитала. Это является также только иным выражением прогрессирующего развития общественной производительной силы труда, которое сказывается именно в том, что посредством возрастающего применения машин и вообще основного капитала при том же числе рабочих в такое же время, т. е. с меньшим трудом, превращается в продукты большее количество сырья и вспомогательных материалов. Этому возрастанию стоимостной величины постоянного капитала, – хотя оно лишь отдалённым образом представляет возрастание действительной массы потребительных стоимостей, из которых вещественно состоит постоянный капитал, – соответствует возрастающее удешевление продукта. Каждый индивидуальный продукт, рассматриваемый сам по себе, содержит меньшую сумму труда, чем на низшей ступени производства, где отношение капитала, затраченного на труд, к капиталу, затраченному на средства производства, представляет несравненно бо́льшую величину. Следовательно, гипотетический ряд, приведённый нами в начале главы, выражает действительную тенденцию капиталистического производства. Последнее вместе с прогрессирующим относительным уменьшением переменного капитала по сравнению с постоянным создаёт всё более высокое органическое строение всего капитала, непосредственным результатом чего является то, что при неизменяющейся и даже при повышающейся степени эксплуатации труда норма прибавочной стоимости выражается в постоянно понижающейся общей норме прибыли. (Дальше будет показано {84}, почему понижение выступает не в этой абсолютной форме, а скорее как тенденция к прогрессивному понижению.) Следовательно, возрастающая тенденция общей нормы прибыли к понижению есть только выражение прогрессирующего развития общественной производительной силы труда, выражение, свойственное капиталистическому способу производства. Это не значит, что норма прибыли не может временно понижаться и по другим причинам, но таким образом, исходя из сущности капиталистического способа производства, доказано, как сама собой разумеющаяся необходимость, что с развитием капиталистического способа производства общая средняя норма прибавочной стоимости должна выражаться в понижающейся общей норме прибыли. Так как масса применяемого живого труда постоянно уменьшается по сравнению с массой приводимого им в движение овеществлённого труда, с массой производительно потребляемых средств производства, то отношение той части этого живого труда, которая не оплачена и овеществлена в прибавочной стоимости, к стоимостной величине всего вложенного капитала должно постоянно уменьшаться. Но это отношение массы прибавочной стоимости к стоимости всего вложенного капитала образует норму прибыли, которая поэтому должна постоянно падать.

Как ни прост кажется этот закон после всего нами изложенного, но всей предшествующей политической экономии не удавалось открыть его, как мы это увидим в одном из последующих отделов {85}. Она наблюдала явление и мучилась в противоречивых попытках объяснить его. Но при том огромном значении, какое имеет этот закон дли капиталистического производства, можно сказать, что он составляет тайну, над разрешением которой бьётся вся политическая экономия со времени Адама Смита, и что различие между разными школами после А. Смита состоит в различии попыток её разрешения. С другой стороны, если принять во внимание, что хотя вся предшествующая политическая экономия и ходила вокруг да около различия между постоянным и переменным капиталом, но так и не сумела определённо его сформулировать; что она никогда не представляла прибавочную стоимость отдельно от прибыли, а прибыль вообще никогда не представляла в чистом виде, в отличие от её различных обособившихся друг от друга составных частей, – как промышленная прибыль, торговая прибыль, процент, земельная рента; – что она никогда не анализировала основательно различия в органическом строении капитала, а следовательно и образования общей нормы прибыли, – то перестаёт быть загадочным то обстоятельство, что ей никогда не удавалось разрешить этой загадки.»

Видно, что Маркс критикует все попытки буржуазных экономистов объяснить тенденцию нормы прибыли к понижению и показывает, что на самом деле это происходит в соответствии с постоянным увеличением органического строения капитала, когда с ростом общественной производительной силы труда происходит прогрессирующее относительное увеличение постоянного капитала по сравнению с переменным, что является имманентным свойством капиталистического способа производства. Маркс так же пишет, что капиталисты исподволь ощущают эту тенденцию нормы прибыли к понижению и используют различные приёмы для ослабления этой тенденции, такие как:

1. Повышение степени эксплуатации труда
2. Понижение заработной платы ниже стоимости рабочей силы
3. Удешевление элементов постоянного капитала
4. Относительное перенаселение
5. Внешняя торговля
6. Увеличение акционерного капитала

То, как внешняя торговля и увеличение акционерного капитала влияют на развитие капитализма будет рассмотрено в следующей части.

© Заяц Стас / Клуб НТТМ / 11 ‎июля ‎2021 ‎г., ‏‎9:48:04 / Допускается использование данной статьи без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора

Первым, кто выдвинул идеи трудовой теории стоимости был Уильям Пэтти. Справка из Википедии:

«Уильям Петти (1623—1687) — английский статистик и экономист, один из основоположников классической политической экономии в Англии; занимался торговлей, служил в королевском флоте, изучал медицинские науки, читал физику и анатомию в Оксфорде; один из основателей Королевского общества, в 1658 году состоял членом парламента.»

Вот, что пишет Петти о труде и стоимости в своей работе "Трактат о налогах и сборах":

«Глава IV "О разных способах взимания налогов, в первую очередь путем выделения из всей территории соответственной части для государственных надобностей в виде коронных земель, во-вторых же, путем обложения, или поземельного налога."

Но здесь возникает дальнейший, хотя и соподчиненный вопрос: какому количеству английских денег может равняться по своей стоимости этот хлеб или эта рента? Я отвечаю: такому количеству денег, которое в течение одинакового времени приобретает за вычетом своих издержек производства кто-нибудь другой, если он всецело отдается производству денег, т.е. предположим, что кто-нибудь другой отправляется в страну серебра, добывает там этот металл, очищает его, доставляет его на место производства хлеба первым, чеканит тут из этого серебра монету и т.д. Предположим далее, что этот индивидуум в течение того времени, которое он посвящает добыванию серебра, приобретает также средства, нужные для своего пропитания, одежды и т.д. Тогда серебро одного должно быть равно по своей стоимости хлебу другого, если первого имеется, например, 20 унций, а последнего 20 бушелей, то унция серебра будет представлять собой цену бушеля хлеба.

Глава V "О проценте."

Что касается естественных размеров вексельного курса, то я утверждаю, что в мирное время самый высокий вексельный курс может определяться лишь трудом по перевозке денег in specie [в натуре]. Однако там, где имеются опасности и исключительная потребность в деньгах, большая, чем в других местах, и т.д., или там, где существуют правильные или ложные убеждения в наличии этих явлений, вексельный курс будет регулироваться ими.

Глава Х "О наказаниях."

Здесь мы должны, исходя из нашего убеждения, что "труд есть отец и активный принцип Богатства, а земля его мать", напомнить, что государство, увеча и подвергая тюремному заключению своих подданных, тем самым наказывает само себя. Поэтому необходимо (поскольку это возможно) избегать накладывать такие наказания и заменять их денежными штрафами, которые увеличат труд и общественное Богатство.

Глава XIV "О повышении и снижении достоинства монет и об их порче."

Но коренное решение этого вопроса зависит от действительного, а не мнимого пути определения цен товаров. Для того чтобы установить этот действительный путь, я делаю следующие предварительные предположения: во-первых, предположим, что на некоторой территории живет тысяча человек. Предположим, что этих людей достаточно для обработки всей этой территории и для производства хлеба, который, будем считать, покрывает все средства существования, подобно тому как в молитве "Отче наш" это подразумевается под словами "хлеб насущный"; допустим, что производство одного бушеля хлеба требует столько же труда, сколько производство одной унции серебра. Предположим далее, что десятая часть этой земли и десятая часть всех жителей, т.е. 100 человек, могут произвести хлеба в количестве, достаточном для всех. Предположим, что земельная рента (определяемая так, как это было указано выше) составляет четвертую часть всего продукта (она действительно равна приблизительно этой доле, как мы можем заключить из того, что вместо ренты в некоторых местах уплачивается четвертый сноп). Предположим также, что, несмотря на то, что для ведения данного сельского хозяйства требуется лишь 100 человек, в нем занято 200 человек, и предположим, что там, где было бы достаточно одного бушеля, люди, желая питаться более утонченно, употребляют два, используя лишь лучшую часть обоих. Выводы из всего это следующие:

Во-первых, богатство или скудость земли, или ее стоимость, определяется отношением той большей или меньшей части приносимого ею дохода, которая платится за пользование ею, к тому простому труду, который нужно было затратить для того, чтобы она приносила этот доход.

Во-вторых, что соотношения между хлебом и серебром означают лишь искусственную стоимость, а не естественную, потому что сравниваются между собой вещь, которая полезна по своей природе, и вещь, которая сама по себе бесполезна: это, между прочим, является отчасти причиной того, что в ценах серебра не наблюдается таких сильных изменений и скачков, как в ценах других товаров.

В-третьих, что естественная дороговизна или дешевизна зависит от того, больше или меньше требуется рук для удовлетворения естественных потребностей. Так, хлеб дешевле, если один производит на десятерых, чем если он может снабжать хлебом только шестерых; таким образом, людям приходится издерживать больше или меньше, смотря по климату. Но политическая дешевизна зависит от незначительности излишних рук в каком-либо промысле сверх необходимого в нем количества людей. Например, хлеб будет вдвое дороже там, где имеется 200 сельских хозяев, выполняющих ту же работу, какую могли бы выполнить 100 человек. Если этой пропорции соответствует пропорция излишнего расхода (т.е. если к упомянутой причине дороговизны присоединяется та, которая вызывается расходом, превышающим вдвое необходимый расход), то естественная цена окажется учетверенной, и эта учетверенная цена есть истинная политическая цена, исчисленная исходя из естественных оснований.

А эта последняя, будучи сопоставлена с обычным искусственным стандартом — серебром, дает то, что мы ищем, т.е. истинную рыночную цену.»

Из текста видно, что Петти, собственно говоря, не выдвигает никаких теорий, а констатирует, как само собой разумеющееся, что стоимость какого-либо товара зависит от количества, вложенного в его производство или добычу, труда, как в примере с ценой унции серебра и ценой бушеля хлеба.

Но развил идеи трудовой теории стоимости А. Смит, который считается родоначальником классической политической экономии. Справка из Википедии:

«Адам Смит (англ. Adam Smith; родился незадолго до 5 (16) июня 1723, Керколди, Шотландия, Королевство Великобритания — 17 июля 1790, Эдинбург, Шотландия, Королевство Великобритания) — шотландский экономист и философ-этик, один из основоположников экономической теории как науки. Считается основателем классической политэкономии. Биография Смита бедна событиями: он вырос в маленьком городе Керколди, получил образование в университете Глазго и в Баллиол-колледже в Оксфорде, с 1748 года преподавал в университетах Эдинбурга и Глазго, где читал лекции по литературе и нравственной философии. Примерно в 1750 году сблизился с Дэвидом Юмом, во многом близким ему по взглядам. В 1759 году Смит опубликовал книгу «Теория нравственных чувств», в которой, основываясь на этике сенсуализма, изложил свою концепцию «чувства симпатии» как основы нравственности. В 1763 году ушёл из университета, около двух лет провёл во Франции, где встречался с Вольтером, физиократами Анном Тюрго и Франсуа Кенэ, философами д’Аламбером, Гольбахом, Гельвецием. Вернувшись на родину, к 1776 году написал свой главный труд — «Исследование о природе и причинах богатства народов». Эта книга сделала Смита знаменитым. С 1767 года он состоял в Лондонском королевском обществе, с 1783 года — в Эдинбургском королевском обществе. Последние годы жизни работал на таможне, умер в 1790 году.»

Адам Смит гораздо более подробно рассмотрел вопрос о том, что именно труд является мерилом меновой стоимости любого товара, поэтому именно он считается основоположником трудовой теории стоимости. Вот, что он пишет об этом в своём главном труде «Исследование о природе и причинах богатства народов»:

«Глава V «О действительной и номинальной цене товаров, или о цене их в труде и цене их в деньгах»

Каждый человек богат или беден в зависимости от того, в какой степени он может пользоваться предметами необходимости, удобства и удовольствия. Но после того как установилось разделение труда, собственным трудом человек может добывать лишь очень небольшую часть этих предметов: значительно большую часть их он должен получать от труда других людей; и он будет богат или беден в зависимости от количества того труда, которым он может распоряжаться или которое он может купить. Поэтому стоимость всякого товара для лица, которое обладает им и имеет в виду не использовать его или лично потребить, а обменять на другие предметы, равна количеству труда, которое он может купить на него или получить в свое распоряжение. Таким образом, труд представляет собою действительное мерило меновой стоимости всех товаров.

Действительная цена всякого предмета, т. е. то, что каждый предмет действительно стоит тому, кто хочет приобрести его, есть труд и усилия, нужные для приобретения этого предмета. Действительная стоимость всякого предмета для человека, который приобрел его и который хочет продать его или обменять на какой-либо другой предмет, состоит в труде и усилиях, от которых он может избавить себя и которые он может возложить на других людей. То, что покупается на деньги или приобретается в обмен на другие предметы, приобретается трудом в такой же мере, как и предметы, приобретаемые нашим собственным трудом. В самом деле, эти деньги или эти товары сберегают нам этот труд. Они содержат стоимость известного количества труда, которое мы обмениваем на то, что, по нашему предположению, содержит в данное время стоимость такого же количества труда. Труд был первоначальной ценой, первоначальной покупной суммой, которая была уплачена за все предметы. Не на золото или серебро, а только на труд первоначально были приобретены все богатства мира; и стоимость их для тех, кто владеет ими и кто хочет обменять их на какие-либо новые продукты, в точности равна количеству труда, которое он может купить на них или получить в свое распоряжение.

…Однако, подобно всем другим товарам, золото и серебро меняются в своей стоимости, они бывают то дешевле, то дороже, их то легче, то труднее купить. Количество труда, которое можно получить в свое распоряжение или купить на определенное количество этих металлов, или количество других товаров, которое можно выменять на них, всегда находится в зависимости от обилия или скудости разрабатываемых в данное время рудников. В XVI столетии открытие богатых рудников в Америке уменьшило в Европе стоимость золота и серебра приблизительно на целую треть. Так как добыча этих металлов из рудников и доставка их на рынок стоили теперь меньшего труда, то, попадая на рынок, золото и серебро могли уже купить меньшее количество труда. И эта, пожалуй, величайшая революция в стоимости золота и серебра отнюдь не единственная известная в истории. Подобно тому как естественные меры, вроде ступни, локтя или горсти, постоянно меняющиеся в своих размерах, никогда не могут служить точным мерилом количества других предметов, так и товар, который сам постоянно подвергается колебаниям в своей стоимости, никоим образом не может быть точным мерилом стоимости других товаров. Можно сказать, что во все времена и во всех местах одинаковые количества труда имели всегда одинаковую стоимость для рабочего. При обычном состоянии своего здоровья, силы и способностей, при обычной степени искусства и ловкости он всегда должен пожертвовать той же самой долей своего досуга, своей свободы и спокойствия. Цена, которую он уплачивает, всегда остается неизменной, каково бы ни было количество товаров, которое он получает в обмен за свой труд. Правда, он может иногда купить большее количество этих товаров, иногда меньшее, но в данном случае изменяется стоимость этих товаров, а не стоимость труда, на который они покупаются. Во все времена и повсюду дорогим считалось то, что трудно достать или на приобретение чего требуется больше труда, а дешевым то, что легче достать или что требует затраты меньшего количества труда. Таким образом, один лишь труд, стоимость которого никогда не меняется, является единственным и действительным мерилом, при помощи которого во все времена и во всех местах можно было расценивать и сравнивать стоимость всех товаров. Именно труд составляет их действительную цену, а деньги составляют лишь их номинальную цену.

Глава VI «О составных частях цены товаров»

В обществе первобытном и малоразвитом, предшествовавшем накоплению капиталов и обращению земли в частную собственность, соотношение между количествами труда, необходимыми для приобретения разных предметов, было, по-видимому, единственным основанием, которое могло служить руководством для обмена их друг на друга. Так, например, если у охотничьего народа обычно приходится затратить вдвое больше труда для того, чтобы убить бобра, чем на то, чтобы убить оленя, один бобр будет, естественно, обмениваться на двух оленей, или будет иметь стоимость двух оленей.

Вполне естественно, что продукт, изготовляемый обычно в течение двух дней или двух часов труда, будет иметь вдвое большую стоимость, чем продукт, изготовляемый обычно в течение одного дня или одного часа труда.

Если один вид труда тяжелее какого-либо другого вида, то, естественно, делается надбавка соответственно этой большей тяжести и благодаря этому продукт одного часа первого вида труда может часто обмениваться на продукт двух часов более легкого труда.

Точно так же, если какой-либо вид труда требует особенного искусства и ловкости, то уважение, с которым люди относятся к таким способностям, придает их продукту большую стоимость, чем это соответствовало бы времени, затраченному на него. Такие способности и таланты редко могут быть приобретены при отсутствии продолжительного предварительного упражнения, и высшая стоимость их продукта часто является лишь вполне разумным возмещением того времени и труда, которое надо было затратить на приобретение их. В развитом обществе в заработную плату рабочего обыкновенно включается надбавка этого рода за добавочную тяжесть и большее искусство работника; вероятно, нечто в этом роде имело место и в более ранних периодах развития общества.

При таком положении вещей весь продукт труда принадлежит работнику, и количество труда, обыкновенно затрачиваемого на приобретение или производство какого-нибудь товара, представляет собою единственное условие, определяющее количество труда, которое может быть куплено, приобретено в распоряжение или обменено на него.»

Последователем А. Смита в развитии трудовой теории стоимости является Давид Рикардо. Справка из Википедии:

«Давид Рикардо (англ. David Ricardo, 18 апреля 1772, Лондон — 11 сентября 1823, Гатком-Парк, Глостершир) — английский экономист, классик политической экономии, последователь и одновременно оппонент Адама Смита, выявил закономерную в условиях свободной конкуренции тенденцию нормы прибыли к понижению, разработал законченную теорию о формах земельной ренты. Развил идеи Адама Смита о том, что стоимость товаров определяется количеством труда, необходимого для их производства, и разработал теорию распределения, объясняющую, как эта стоимость распределяется между различными классами общества.»

Д. Рикардо дополнил трудовую теорию стоимости, доказав, что труд вместе с хлебом не являются неизменяемым мерилом стоимости, как утверждал А. Смит, ввёл понятие прошлого труда, который затрачивается на изготовление средств производства, рассмотрел влияние машин на материальное положение различных общественных классов, определил зависимость цены банковских билетов от цены слитков и много другое. Вот, что он писал о потребительной и меновой ценности товаров в своей работе «Начала политической экономии и налогового обложения»:

«Вода и воздух чрезвычайно полезны, они даже необходимы для существования, и, не смотря на то, при обыкновенных обстоятельствах за них ничего нельзя получить в обмен. Напротив того, золото, имея незначительную ценность потребления, в сравнении с воздухом и водою, обменивается за большое количество других предметов.

Итак, полезность не есть мерило меновой ценности, хотя последняя без нее не мыслима. Если предмет вовсе не имеет потребительной ценности, иными словами, если мы не можем извлечь из него для себя ни удовольствия, ни пользы, в таком случае у него не будет и меновой ценности, несмотря на его редкость и на количество труда, необходимое на его производство.

Предметы, обладающие полезностью, заимствуют свою меновую ценность из двух источников: редкости и количества труда, необходимого на их добывание.

Существуют некоторые предметы, ценность которых определяется исключительно их редкостью. Никакой труд не в состоянии увеличить количество таких предметов, и поэтому ценность их не может быть понижена вследствие увеличения снабжения. Некоторые редкие картины и статуи, редкие книги и монеты, вина особенного качества, добываемые из винограда, растущего на специфической почве, пространство которой весьма ограничено, принадлежат к этой категории. Ценность их нимало не зависит от труда, необходимого на их первоначальное производство, и колеблется, смотря по изменению богатства и наклонностей лиц, желающих обладать ими.

Но эти предметы составляют лишь весьма незначительную часть той массы вещей, которая ежедневно променивается на рынке. Несравненно большая часть тех предметов, которыми желают обладать люди, доставляется трудом, и может быть увеличиваема не только в одной стране, но и во многих до такого предела, который почти безграничен, если мы расположены расходовать труд, необходимый на добывание их.

Говоря далее о товарах, их меновой ценности и законах, управляющих относительными их ценами, мы имеем в виду исключительно товары такого рода, количество которых может возрастать вследствие приложения человеческого труда и производство которых находится под влиянием свободного соперничества.

На первых ступенях общественной жизни меновая ценность таких предметов или правило, установляющее количество одного предмета, которое должно давать в обмен за другой, зависит почти исключительно от сравнительного количества труда, употребленного на производство каждого из них.»

Но ни А. Смит, ни Д. Рикардо, ни тем более У. Петти не смогли определить источник прибыли, при том, что они вывели три вида доходов – ренту землевладельца, прибыль капиталиста и заработную (задельную по Рикардо) плату рабочего, они так и не смогли выяснить откуда именно берётся прибыль капиталиста. Это удалось сделать только К. Марксу, который обосновал и ввёл в классическую политическую экономию понятие прибавочной стоимости, которая и является источником прибыли капиталиста, из которой возникает и рента землевладельца, и вознаграждение купца, и ссудный процент, за исключением только заработной платы рабочего, частью которой, собственно и является прибавочная стоимость.

Следовательно, трудовая теория стоимости была сформулирована и развита буржуазными экономистами, а Маркс только избавил её от тех противоречий, с которыми не смогли справиться его предшественники.

© Заяц Стас / Клуб НТТМ / 15 ‎апреля ‎2021 ‎г., ‏‎17:35:16 / Допускается использование данной статьи без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора

Понятие буржуазии, как общественного класса в научно-политический обиход ввёл К. Маркс и во многих своих трудах он использует этот термин вместе с термином «капиталист», как слова синонимы. Но, если провести более тщательный анализ слова «буржуазия», то выяснится, что буржуй и капиталист – это совсем не одно и то же. Исторически, при формировании феодальных отношений, подавляющее большинство населения европейских государств являлось сельскими жителями или крестьянством, но, по мере развития производственных и торговых отношений, стала расти роль небольших городков и местечек, которые возникали и развивались на пересечении торговых путей, где изначально существовали торговые рынки.

Со временем эти городки и местечки стали расти и превратились в города, а по мере развития производства от цехов, до мануфактур и фабрик, в эти города в поисках лучшей жизни стала стекаться сельская беднота, которая разорилась или потеряла работу у себя в деревне. Так наметилась тенденция к перетеканию сельского населения в городское, которое стало называться горожанами или мещанами, как жители городов или местечек, соответственно, во французском языке слово les bourgeois (мещанин, буржуа) появилось от слова bourg (местечко, поселение), в немецком языке слово die bürger (обыватель, мещанин, гражданин, буржуа, горожанин, бюргер) возникло от слова burg (замок), в английском языке присутствуют два слова burgher и bourgeois (бюргер, буржуа, горожанин, боргес), которые произошли от слова burgh (город с самоуправлением).

То есть, изначально слово «буржуа» подразумевало любого городского жителя, безотносительно к источникам его доходов и являлось противоположностью крестьянина, то есть сельского жителя. Соответственно, буквально, крестьянин, переехавший из деревни в город, автоматически становился горожанином или, на французский манер, буржуа. Со временем, правда, буржуазия в городах стала ассоциироваться с зажиточными горожанами, источником дохода которых был не только их труд, но и определённая собственность, которая приносила им основной или дополнительный доход, а те горожане, которые жили только за счёт продажи своего труда стали называться просто рабочими, ouvrier (фр.), arbeiter (нем.), workers (англ.). Но и те, и другие были горожанами.

Отсюда растут корни так называемой «американской мечты», которая подразумевает, что каждый горожанин имеет право и может стать буржуа или капиталистом, поэтому западные рабочие оказались так предрасположены к оппортунизму, потому что они не видели в капиталисте классового врага, а сами мечтали стать капиталистами, для чего, по их мнению, нужно не бороться, а сотрудничать с буржуазией. Это, в конечном итоге и привело к расколу 2-го Интернационала, когда часть его заняла позицию не революционной борьбы, а сотрудничества между классами буржуазии и пролетариата.

Здесь нужно учесть, что в западных странах пролетариат всегда поддерживал свою буржуазию начиная с первых буржуазных революций, когда пролетарии помогали буржуазии в борьбе с отжившими свой век аристократией и духовенством. Так и в дальнейшем, западный пролетариат не воспринимал собственную буржуазию, как классового врага, а готов был служить ей верой и правдой в обмен на различные экономические преференции. Отсюда можно сделать вывод, что классовая борьба между пролетариатом и буржуазией носит чисто экономический характер, политический же характер носит классовая борьба между буржуазией и аристократией, которая так и не прекратилась, несмотря на то, что буржуазия стала господствующим классом в современном мире.

Такой вывод напрашивается потому что политическая борьба подразумевает борьбу за власть, что и происходило во времена буржуазных революций, когда буржуазия боролась с аристократией не просто за послабление налогового гнёта, что как раз является экономизмом, а именно за свержение власти аристократии и занятие её места. С другой стороны, пролетариат, как и крестьянство до него, ограничивались только стихийными бунтами, основными требованиями которых было изменение своего экономического положения, но никогда ни крестьянство, ни пролетариат не претендовали на завоевание политической власти и максимум чего добился пролетариат на этом поприще – это создание профсоюзного движения, которое тоже ставит основной целью изменение экономического положения пролетариата.

То есть, пролетариат самостоятельно не способен бороться за свои политические права, а нуждается для этого в помощи сторонней силы. Именно эту силу и представляла коммунистическая партия большевиков в России, которая была представлена преимущественно представителями интеллигенции и, которая смогла вырвать власть у Временного правительства и создать первое в мире пролетарское государство, отстаивающее диктатуру пролетариата. Сегодня становится очевидно, что время буржуазного империализма подходит к своему логическому завершению и, что буржуазия не способна больше поддерживать свою экономическую гегемонию, при этом пролетариат тоже не особенно понимает в каком направлении двигается человеческая цивилизация.

Выход из сложившегося перманентного глобального кризиса сможет обеспечить, как и сто лет назад, только интеллигенция, причём интеллигенция сугубо научно-техническая, которая вышла из недр аристократии, после того, как другая часть аристократии переродилась в бюрократию и пошла на службу новой буржуазной власти. Именно научно-техническая интеллигенция, объединившись, станет ядром нового передового боевого отряда пролетариата, который сможет отобрать власть у вырождающейся буржуазии и вновь установит диктатуру пролетариата в новом пролетарском государстве, которое, скорее всего, будет занимать уже не 1/6 часть земного шара, а намного больше!

© Заяц Стас / Клуб НТТМ / 5 ‎августа ‎2020 ‎г., ‏‎10:32:47 / Допускается использование данной статьи без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора

Сегодня человеческая цивилизация переживает очень серьёзный исторический перелом в общественных отношениях, т.к. впервые за несколько тысяч лет люди создали условия, когда для того, чтобы жить полноценной жизнью нет необходимости эксплуатировать чужой труд, как это делали классы сначала жрецов, затем аристократии и, наконец, буржуазии. Сегодня разработаны технологии, которые позволят создать такие условия общественных отношений, при которых людям не будет необходимости «добывать хлеб свой в поте лица своего». Чтобы было понятно, о чём идёт речь, необходимо вспомнить слова К. Маркса, написанные им в первом томе «Капитала»: «Машина, которая не служит в процессе труда, бесполезна».

Уже в этой фразе заложено утверждение Маркса о том, что именно экономические отношения являются базисом любых общественных отношений, но это утверждение требует некоторого уточнения. Во втором и третьем томах «Капитала» Маркс обосновал, что именно производственный или промышленный капитал является первообразным, тогда как торговый и финансовый капиталы являются производными от промышленного, т.к. прибавочный продукт создаётся только промышленным капиталом, после чего промышленник делится частью своей прибавочной стоимости с торговцем и с банкиром, которые никакой прибавочной стоимости не создают, а отбирают часть прибавочной стоимости, созданной рабочими в производстве.

Исходя из этого можно дополнить утверждение Маркса, что не просто экономические отношения в широком смысле являются базисом любых общественных отношений, а именно производственные экономические отношения являются таким базисом, т.к. торговые и финансовые экономические отношения уже являются надстройкой над базовыми производственными экономическими отношениями. Тут необходимо отметить, что только наличие у нации собственного производственного базиса в виде национального, как сельскохозяйственного при рабовладении или феодализме, так и промышленного производства при капитализме делает такую нацию действительно суверенной и независимой от других наций, а все нации, не обладающие таким производственным базисом, автоматически становятся зависимыми от наций, обладающих производственным базисом, как прямо, становясь их колониями, так и косвенно, становясь сырьевым придатком таких наций.

В современном мире создаётся огромное количество «машин, которые не служат в процессе труда», а служат капиталисту для извлечения фиктивной «прибыли» – в этом и есть суть устаревших капиталистических производственных отношений, когда во главе угла стоит извлечение прибыли, а не повышение производительности труда или эффективности производства. В 30-х годах ХХ века СССР продемонстрировал, что коммунистический способ производства настолько эффективен, что позволит сократить рабочий день с 8-ми до 6-ти часов, а в перспективе и ещё меньше. Это значит, что новые прогрессивные производительные силы в форме автоматов и роботов при новых коммунистических производственных отношениях позволят сократить рабочий день до минимума, то есть до нуля.

Другими словами, более прогрессивная коммунистическая промышленность сможет обходиться вообще без участия живого труда рабочих, а исходя из трудовой теории стоимости, которая была сформулирована А. Смитом, развита Д. Рикардо и окончательно избавлена от противоречий К. Марксом, после того, как он открыл и ввёл в трудовую теорию стоимости понятие прибавочной стоимости, деньги – это эквивалент вложенного в производство продукта живого труда рабочих. Соответственно, если рабочий день вследствие автоматизации и роботизации производственных процессов будет сокращён до нуля, значит произведённый продукт вообще не будет содержать никакого живого труда или, проще говоря, перестанет обладать денежной стоимостью, т.к. денежная стоимость – это эквивалент содержащегося в продукте живого труда.

То есть, коммунистический способ производства позволит создать такие общественные производственные отношений, при которых необходимость в деньгах отпадёт, о чём и писали в своих работах и Маркс, и Энгельс, и Ленин, и Сталин. Нынешний перманентный глобальный экономический кризис только подтверждает, что капиталистические производственные отношения, основанные на торговом и финансовом капитале, безвозвратно устарели, что современные автоматизированные и роботизированные производительные силы требуют перехода к новым, более прогрессивным коммунистическим производственных отношениям, в которых не будет места торговому и финансовому капиталу.

Народные массы будут заняты не «добыванием хлеба в поте лица своего», а будут заняты научной, творческой, спортивной и другой созидательной деятельностью, вплоть до того, что главным приоритетом коммунистических общественных отношений станет покорение сначала Солнечной системы, а затем и дальнего космоса, что абсолютно невозможно при устаревших капиталистических общественных отношениях, как показала практики второй половины ХХ – начала XXI века, когда все космические проекты даже в Советском Союзе, который, после смерти Сталина и прихода к власти Хрущёва, взял курс на капитализацию народного хозяйства, стали сворачиваться и ограничились только деятельностью в околоземном космическом пространстве.

Безусловно, при коммунистических общественных отношениях тоже возникнут свои противоречия – таковы законы материалистической диалектики, но эти противоречия возникнут уже в условиях, когда человечество покорит, как минимум ближний космос и сегодня практически невозможно и даже глупо рассуждать о таких противоречиях. На данный же момент можно констатировать, что условия для революционного перехода человечества на новый коммунистический уровень общественных отношений созрели в связи с тем, что верхи не могут отказаться от устаревших капиталистических производственных отношений, т.к. тогда они перестанут быть верхами, а низы не хотят жить при нынешних производственных отношениях, т.к. такие отношения делают жизнь низов всё более невыносимой, что заставляет низы требовать перехода к более прогрессивным общественным отношениям, когда нынешние прогрессивные производительные силы будут соответствовать новым более прогрессивным производственным отношениям!

© Заяц Стас / Клуб НТТМ / 1 ‎августа ‎2020 ‎г., ‏‎13:28:40 / Допускается использование данной статьи без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора

В работах К. Маркса и Ф. Энгельса более ли менее подробное описание будущего коммунистического общества можно встретить только в двух работах «Критика Готской программы» и «Манифест коммунистической партии», предтечей которого стали «Принципы коммунизма» и в этом описании основное внимание уделяется только политической надстройке коммунизма, тогда как об экономическом базисе коммунизма практически ничего не сказано. То есть, при том, что классики марксизма всегда настаивали на том, что основой любых общественных отношений в первую очередь является именно экономический базис, в своих работах практически не уделили никакого внимания экономическому базису будущих коммунистических общественных отношений, а сосредоточились исключительно на политической надстройке коммунизма. Уже этот факт вызывает как минимум недоумение!

Маркс ввёл такие понятия, как средства производства и способ производства и, что каждым общественным отношениям соответствует свой уникальный способ производства, как то, рабовладельческий способ производства, феодальный способ производства и капиталистический способ производства, но о коммунистическом способе производства не сказал ни слова. Вероятно, отсюда и возникла путаница, которая привела к тому, что в конце ХХ века марксизм был предан забвению, т.к. Маркс, умышленно или нет, подменил коммунистический способ производства капиталистическим, т.е. он рассматривал переход к коммунизму в рамках капиталистического способа производства. Соответственно, он рассматривал капиталистические производительные силы в лице пролетариата, как неотъемлемую часть коммунистических производственных отношений, что в корне противоречит утверждениям самого Маркса.

Это равнозначно тому, чтобы утверждать, что переход от феодализма к капитализму был обусловлен тем, что крестьянство, как производительные силы феодальных производственных отношений революционным путём взяло власть и установило новые капиталистические отношения. Но, вместо этого, Маркс объективно доказывает, что крестьянство – это были устаревшие производительные силы, на смену которым пришли более прогрессивные производительные силы в лице пролетариата, которые и установили новые, более прогрессивные производственные отношения. В определении революционной обстановки, данной Марксом, когда производительные силы перерастают производственные отношения, именно пролетариат и был той прогрессивной производительной силой, которая переросла устаревшие феодальные производственные отношения и революционным путём установила новые, более прогрессивные буржуазные или капиталистические производственные отношения.

Таким образом, пролетариат уже сыграл свою прогрессивную революционную роль при переходе от старых феодальных к новым капиталистическим общественным отношениям, а при переходе от капиталистических отношений к коммунистическим, пролетариат будет являться устаревшими производительными силами подобно тому, как крестьянство было устаревшими производительными силами при переходе от феодализма к капитализму. Именно этим объясняются оппортунистические настроения пролетариата, с которыми столкнулся Энгельс во втором Интернационале уже после смерти Маркса. Другими словами, переход от капитализма к коммунизму будет обусловлен возникновением новых, более прогрессивных производительных сил, вместо отжившего и устаревшего пролетариата, как производительной силы уходящего капитализма.

Чтобы увидеть картину в целом, необходимо к таким понятиям, как средства производства и способы производства добавить понятие метода производства, который характеризует производственные отношения аграрной и индустриальной эпох. То есть аграрная эпоха, использующая аграрный метод производства, делится на два этапа: рабовладельческий и феодальный, использующие, соответственно, рабовладельческий и феодальный способы производства. Таким же образом индустриальная эпоха, использующая индустриальный метод производства так же делится на два этапа: капиталистический и коммунистический, использующие, соответственно, капиталистический и коммунистический способы производства.

Значит каждому этапу соответствуют свои способы производства, средства производства, производительные силы и производственные отношения. Так, рабовладельческому этапу соответствуют рабовладельческий способ производства и рабовладельческие производственные отношения, при этом, рабовладельческие производительные силы ещё тождественны рабовладельческим средствам производства, т.к. раб, как человек, как личность и как носитель производительной силы, в рабовладельческих производственных отношениях является вещью, собственностью рабовладельца, то есть одновременно и производительной силой, и средством производства.

Переход же к феодальному способу производства или феодальным производственным отношениям характеризуется тем, что производительные силы в лице крестьянства отделяются от средств производства и становятся самостоятельно действующей общественной силой, которая всё более начинает перекладывать свой труд на средства производства, такие как скот и механические устройства, использующие природные силы воды или ветра, как, например, водяные или ветряные мельницы. С этого момента берёт своё начало процесс всё большей и большей автоматизации человеческого труда, который, с развитием научно-технического прогресса, приводит феодальные общественные отношения, базирующиеся на аграрном методе производства, к упадку и переходу к более прогрессивному индустриальному методу производства, являющегося базисом нового капиталистического способа производства, производительными силами которого является пролетариат.

Развитие научно-технического прогресса ведёт ко всё большей автоматизации производства, что в свою очередь ведёт ко всё большему разделению труда и, как писал Маркс, ко всё большему отчуждению рабочего от результатов своего труда. То есть, с каждым новым достижением научно-технического прогресса, рабочий всё меньше и меньше становится пролетарием, а превращается в оператора, который управляет производственными механизмами и не участвует больше непосредственно в процессе производства, что ведёт к перерождению класса пролетариата в класс научно-технической интеллигенции, т.к. для управления новыми средствами производства необходим более высокий уровень образования.

Другими словами, если при рабовладельческом способе производства, раб, как человек является одновременно и производительной силой, и средством производства, то при коммунистическом способе производства уже не человек, а машина становится одновременно и производительной силой, и средством производства, то есть человек полностью отчуждается не просто от результатов своего труда, а вообще от самого процесса производства, а сами производительные силы при коммунистическом способе производства обезличиваются, то есть перестают быть живыми личностями, которые полностью заменяются безжизненными автоматами и роботами. Это означает, что коммунистический способ производства уничтожает не классовое разделение общества, как писали классики марксизма, с объединением всех классов в один класс пролетариата, а сам класс пролетариата, как эксплуатируемый класс. То есть коммунизм уничтожает эксплуатацию, как таковую, а эксплуатируемый класс пролетариев перерождается в другие общественные классы, которые продолжают существовать и выполнять свои функции.

Непонимание этих процессов, а также догматизация марксистской теории привели к застойным процессам в общественных отношениях Советского Союза и его последующему разрушению. Фактически коллективизация и индустриализация, с последующим развитием производственных отношений в СССР исчерпали марксистскую теорию, которая не описывала дальнейшего развития производственных отношений для перехода к коммунистическому способу производства, а по сути, ограничивалась только описанием капиталистического способа производства. То есть, индустриализация и развитие промышленности – это всего лишь выход на уровень развитых капиталистических стран, но догматическое восприятие руководством СССР пролетариата, как передового общественного класса, который теперь должен существовать вечно, не позволил Советскому Союзу перейти на новый уровень производственных отношений, при которых пролетариат, как эксплуатируемый класс должен исчезнуть.

Фактически у Советского Союза, после построения мощной самодостаточной промышленной базы, было два пути развития. Первый путь, который выбрал в последствии Горбачёв, Ельцин и их комсомольцы-младореформаторы – это путь свободных рыночных отношений или, проще говоря, капитализм, при котором мы сейчас и живём и, который, как показывают последние события, наконец-то себя исчерпал. Тут необходимо более подробно рассмотреть, что такое вообще капитализм и почему он себя исчерпал. То, о чём писал Маркс – это была только первая стадия капитализма, стадия производственного или промышленного капитализма, основанного на производственном капитале, но сам Маркс в «Капитале» рассматривал ещё два вида капитала – торговый и денежный или финансовый.

Соответственно, на смену промышленному капитализму с присущими именно ему кризисами перепроизводства, в начале ХХ века пришёл торговый капитализм с присущими именно ему своими новыми кризисами, самым ярким проявлением которых была «Великая депрессия» начала 30-х годов в США. В сущности, торговый капитализм – это именно то, что описывал в своей книге «Империализм, как высшая стадия капитализма» Владимир Ильич Ленин, который уже в самом начале ХХ века, то есть, в момент зарождения этой стадии капитализма очень тонко почувствовал «ветер перемен». То есть, торговый капитализм – это возникновение и усиление государственно-монополистических трестов, под эгидой которых стали наращиваться объёмы международной торговли, в том числе и энергоносителями.

На этом этапе создаются международные финансовые институты, которые устанавливают единую мировую валюту – доллар США, к которому привязываются национальные валюты самых крупных участников международных финансовых институтов. Но уже в начале 70-х годов ХХ века торговый капитализм сталкивается с новым крупнейшим нефтяным кризисом, после чего происходит привязка единой мировой валюты к стоимости нефти, установление плавающего курса, привязанных к единой мировой валюте других национальных валют и отказ от золотого стандарта, как пережитка производственного и торгового капитализма. Эти события можно считать переходом мировой экономики к последнему этапу капиталистических отношений – финансовому капитализму, который сегодня принято называть глобализмом.

Финансовый капитализм является последней стадией капитализма и характеризуется отказом развитых капиталистических стран от промышленного производства, путём переноса своей промышленности в страны третьего мира, наращиванием объёмов биржевых капитализаций не производственных и даже не торговых компаний, что, в сущности, можно охарактеризовать не иначе, как чистые финансовые спекуляции, наращиванием объёмов кредитования, как государств и международных компаний, так и малого бизнеса, и физических лиц. Всё это привело к колоссальной закредитованности вышеперечисленных субъектов, что выразилось в перманентном мировом экономическом кризисе, начавшемся в 2008 г. и достигло своего апофеоза в начале 2020 г.

Второй путь, по которому мог развиваться Советский Союз – это путь, собственно, перехода от капиталистического способа производства к непосредственно коммунистическому, с соответствующим отказом от товарно-денежных отношений и принятием перерождения класса пролетариата в класс научно-технической интеллигенции, но догматическое восприятие марксизма, с ключевым для него классом пролетариата не позволило руководству СССР выбрать этот путь развития, что и привело к плачевным последствиям, которые выразились в событиях 1991-93 г.г.

Соответственно, те политические постулаты, которые закладывали классики марксизма в свою теорию классовой борьбы, как то, мировая пролетарская революция, создание единой коммунистической партии и обобществление средств производства, как показала практика, ещё не являются гарантией перехода общественных отношений на новый уровень развития, т.к. основой будущей коммунистической формации может быть только новый экономический базис, как и утверждали классики марксизма, а ситуация, когда нынешние производительные силы переросли устаревшие капиталистические производственные отношения уже созрела, вот только вряд ли переход к коммунизму будет осуществлён путём «восстания машин», которым пугают человечество голливудские блокбастеры!

© Заяц Стас / Клуб НТТМ / 16 ‎апреля ‎2020 ‎г., ‏‎23:35:24 / Допускается использование данной статьи без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора