© Заяц Стас / НКП(б) / 15 ‎апреля ‎2021 ‎г., ‏‎17:35:16 / Допускается использование данной статьи без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора

© Заяц Стас / 30 ‎апреля ‎2019 ‎г., ‏‎12:14:34 / Допускается использование данной статьи без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора

Первым, кто выдвинул идеи трудовой теории стоимости был Уильям Пэтти. Справка из Википедии:

«Уильям Петти (1623—1687) — английский статистик и экономист, один из основоположников классической политической экономии в Англии; занимался торговлей, служил в королевском флоте, изучал медицинские науки, читал физику и анатомию в Оксфорде; один из основателей Королевского общества, в 1658 году состоял членом парламента.»

Вот, что пишет Петти о труде и стоимости в своей работе "Трактат о налогах и сборах":

«Глава IV "О разных способах взимания налогов, в первую очередь путем выделения из всей территории соответственной части для государственных надобностей в виде коронных земель, во-вторых же, путем обложения, или поземельного налога."

Но здесь возникает дальнейший, хотя и соподчиненный вопрос: какому количеству английских денег может равняться по своей стоимости этот хлеб или эта рента? Я отвечаю: такому количеству денег, которое в течение одинакового времени приобретает за вычетом своих издержек производства кто-нибудь другой, если он всецело отдается производству денег, т.е. предположим, что кто-нибудь другой отправляется в страну серебра, добывает там этот металл, очищает его, доставляет его на место производства хлеба первым, чеканит тут из этого серебра монету и т.д. Предположим далее, что этот индивидуум в течение того времени, которое он посвящает добыванию серебра, приобретает также средства, нужные для своего пропитания, одежды и т.д. Тогда серебро одного должно быть равно по своей стоимости хлебу другого, если первого имеется, например, 20 унций, а последнего 20 бушелей, то унция серебра будет представлять собой цену бушеля хлеба.

Глава V "О проценте."

Что касается естественных размеров вексельного курса, то я утверждаю, что в мирное время самый высокий вексельный курс может определяться лишь трудом по перевозке денег in specie [в натуре]. Однако там, где имеются опасности и исключительная потребность в деньгах, большая, чем в других местах, и т.д., или там, где существуют правильные или ложные убеждения в наличии этих явлений, вексельный курс будет регулироваться ими.

Глава Х "О наказаниях."

Здесь мы должны, исходя из нашего убеждения, что "труд есть отец и активный принцип Богатства, а земля его мать", напомнить, что государство, увеча и подвергая тюремному заключению своих подданных, тем самым наказывает само себя. Поэтому необходимо (поскольку это возможно) избегать накладывать такие наказания и заменять их денежными штрафами, которые увеличат труд и общественное Богатство.

Глава XIV "О повышении и снижении достоинства монет и об их порче."

Но коренное решение этого вопроса зависит от действительного, а не мнимого пути определения цен товаров. Для того чтобы установить этот действительный путь, я делаю следующие предварительные предположения: во-первых, предположим, что на некоторой территории живет тысяча человек. Предположим, что этих людей достаточно для обработки всей этой территории и для производства хлеба, который, будем считать, покрывает все средства существования, подобно тому как в молитве "Отче наш" это подразумевается под словами "хлеб насущный"; допустим, что производство одного бушеля хлеба требует столько же труда, сколько производство одной унции серебра. Предположим далее, что десятая часть этой земли и десятая часть всех жителей, т.е. 100 человек, могут произвести хлеба в количестве, достаточном для всех. Предположим, что земельная рента (определяемая так, как это было указано выше) составляет четвертую часть всего продукта (она действительно равна приблизительно этой доле, как мы можем заключить из того, что вместо ренты в некоторых местах уплачивается четвертый сноп). Предположим также, что, несмотря на то, что для ведения данного сельского хозяйства требуется лишь 100 человек, в нем занято 200 человек, и предположим, что там, где было бы достаточно одного бушеля, люди, желая питаться более утонченно, употребляют два, используя лишь лучшую часть обоих. Выводы из всего это следующие:

Во-первых, богатство или скудость земли, или ее стоимость, определяется отношением той большей или меньшей части приносимого ею дохода, которая платится за пользование ею, к тому простому труду, который нужно было затратить для того, чтобы она приносила этот доход.

Во-вторых, что соотношения между хлебом и серебром означают лишь искусственную стоимость, а не естественную, потому что сравниваются между собой вещь, которая полезна по своей природе, и вещь, которая сама по себе бесполезна: это, между прочим, является отчасти причиной того, что в ценах серебра не наблюдается таких сильных изменений и скачков, как в ценах других товаров.

В-третьих, что естественная дороговизна или дешевизна зависит от того, больше или меньше требуется рук для удовлетворения естественных потребностей. Так, хлеб дешевле, если один производит на десятерых, чем если он может снабжать хлебом только шестерых; таким образом, людям приходится издерживать больше или меньше, смотря по климату. Но политическая дешевизна зависит от незначительности излишних рук в каком-либо промысле сверх необходимого в нем количества людей. Например, хлеб будет вдвое дороже там, где имеется 200 сельских хозяев, выполняющих ту же работу, какую могли бы выполнить 100 человек. Если этой пропорции соответствует пропорция излишнего расхода (т.е. если к упомянутой причине дороговизны присоединяется та, которая вызывается расходом, превышающим вдвое необходимый расход), то естественная цена окажется учетверенной, и эта учетверенная цена есть истинная политическая цена, исчисленная исходя из естественных оснований.

А эта последняя, будучи сопоставлена с обычным искусственным стандартом — серебром, дает то, что мы ищем, т.е. истинную рыночную цену.»

Из текста видно, что Петти, собственно говоря, не выдвигает никаких теорий, а констатирует, как само собой разумеющееся, что стоимость какого-либо товара зависит от количества, вложенного в его производство или добычу, труда, как в примере с ценой унции серебра и ценой бушеля хлеба.

Но развил идеи трудовой теории стоимости А. Смит, который считается родоначальником классической политической экономии. Справка из Википедии:

«Адам Смит (англ. Adam Smith; родился незадолго до 5 (16) июня 1723, Керколди, Шотландия, Королевство Великобритания — 17 июля 1790, Эдинбург, Шотландия, Королевство Великобритания) — шотландский экономист и философ-этик, один из основоположников экономической теории как науки. Считается основателем классической политэкономии. Биография Смита бедна событиями: он вырос в маленьком городе Керколди, получил образование в университете Глазго и в Баллиол-колледже в Оксфорде, с 1748 года преподавал в университетах Эдинбурга и Глазго, где читал лекции по литературе и нравственной философии. Примерно в 1750 году сблизился с Дэвидом Юмом, во многом близким ему по взглядам. В 1759 году Смит опубликовал книгу «Теория нравственных чувств», в которой, основываясь на этике сенсуализма, изложил свою концепцию «чувства симпатии» как основы нравственности. В 1763 году ушёл из университета, около двух лет провёл во Франции, где встречался с Вольтером, физиократами Анном Тюрго и Франсуа Кенэ, философами д’Аламбером, Гольбахом, Гельвецием. Вернувшись на родину, к 1776 году написал свой главный труд — «Исследование о природе и причинах богатства народов». Эта книга сделала Смита знаменитым. С 1767 года он состоял в Лондонском королевском обществе, с 1783 года — в Эдинбургском королевском обществе. Последние годы жизни работал на таможне, умер в 1790 году.»

Адам Смит гораздо более подробно рассмотрел вопрос о том, что именно труд является мерилом меновой стоимости любого товара, поэтому именно он считается основоположником трудовой теории стоимости. Вот, что он пишет об этом в своём главном труде «Исследование о природе и причинах богатства народов»:

«Глава V «О действительной и номинальной цене товаров, или о цене их в труде и цене их в деньгах»

Каждый человек богат или беден в зависимости от того, в какой степени он может пользоваться предметами необходимости, удобства и удовольствия. Но после того как установилось разделение труда, собственным трудом человек может добывать лишь очень небольшую часть этих предметов: значительно большую часть их он должен получать от труда других людей; и он будет богат или беден в зависимости от количества того труда, которым он может распоряжаться или которое он может купить. Поэтому стоимость всякого товара для лица, которое обладает им и имеет в виду не использовать его или лично потребить, а обменять на другие предметы, равна количеству труда, которое он может купить на него или получить в свое распоряжение. Таким образом, труд представляет собою действительное мерило меновой стоимости всех товаров.

Действительная цена всякого предмета, т. е. то, что каждый предмет действительно стоит тому, кто хочет приобрести его, есть труд и усилия, нужные для приобретения этого предмета. Действительная стоимость всякого предмета для человека, который приобрел его и который хочет продать его или обменять на какой-либо другой предмет, состоит в труде и усилиях, от которых он может избавить себя и которые он может возложить на других людей. То, что покупается на деньги или приобретается в обмен на другие предметы, приобретается трудом в такой же мере, как и предметы, приобретаемые нашим собственным трудом. В самом деле, эти деньги или эти товары сберегают нам этот труд. Они содержат стоимость известного количества труда, которое мы обмениваем на то, что, по нашему предположению, содержит в данное время стоимость такого же количества труда. Труд был первоначальной ценой, первоначальной покупной суммой, которая была уплачена за все предметы. Не на золото или серебро, а только на труд первоначально были приобретены все богатства мира; и стоимость их для тех, кто владеет ими и кто хочет обменять их на какие-либо новые продукты, в точности равна количеству труда, которое он может купить на них или получить в свое распоряжение.

…Однако, подобно всем другим товарам, золото и серебро меняются в своей стоимости, они бывают то дешевле, то дороже, их то легче, то труднее купить. Количество труда, которое можно получить в свое распоряжение или купить на определенное количество этих металлов, или количество других товаров, которое можно выменять на них, всегда находится в зависимости от обилия или скудости разрабатываемых в данное время рудников. В XVI столетии открытие богатых рудников в Америке уменьшило в Европе стоимость золота и серебра приблизительно на целую треть. Так как добыча этих металлов из рудников и доставка их на рынок стоили теперь меньшего труда, то, попадая на рынок, золото и серебро могли уже купить меньшее количество труда. И эта, пожалуй, величайшая революция в стоимости золота и серебра отнюдь не единственная известная в истории. Подобно тому как естественные меры, вроде ступни, локтя или горсти, постоянно меняющиеся в своих размерах, никогда не могут служить точным мерилом количества других предметов, так и товар, который сам постоянно подвергается колебаниям в своей стоимости, никоим образом не может быть точным мерилом стоимости других товаров. Можно сказать, что во все времена и во всех местах одинаковые количества труда имели всегда одинаковую стоимость для рабочего. При обычном состоянии своего здоровья, силы и способностей, при обычной степени искусства и ловкости он всегда должен пожертвовать той же самой долей своего досуга, своей свободы и спокойствия. Цена, которую он уплачивает, всегда остается неизменной, каково бы ни было количество товаров, которое он получает в обмен за свой труд. Правда, он может иногда купить большее количество этих товаров, иногда меньшее, но в данном случае изменяется стоимость этих товаров, а не стоимость труда, на который они покупаются. Во все времена и повсюду дорогим считалось то, что трудно достать или на приобретение чего требуется больше труда, а дешевым то, что легче достать или что требует затраты меньшего количества труда. Таким образом, один лишь труд, стоимость которого никогда не меняется, является единственным и действительным мерилом, при помощи которого во все времена и во всех местах можно было расценивать и сравнивать стоимость всех товаров. Именно труд составляет их действительную цену, а деньги составляют лишь их номинальную цену.

Глава VI «О составных частях цены товаров»

В обществе первобытном и малоразвитом, предшествовавшем накоплению капиталов и обращению земли в частную собственность, соотношение между количествами труда, необходимыми для приобретения разных предметов, было, по-видимому, единственным основанием, которое могло служить руководством для обмена их друг на друга. Так, например, если у охотничьего народа обычно приходится затратить вдвое больше труда для того, чтобы убить бобра, чем на то, чтобы убить оленя, один бобр будет, естественно, обмениваться на двух оленей, или будет иметь стоимость двух оленей.

Вполне естественно, что продукт, изготовляемый обычно в течение двух дней или двух часов труда, будет иметь вдвое большую стоимость, чем продукт, изготовляемый обычно в течение одного дня или одного часа труда.

Если один вид труда тяжелее какого-либо другого вида, то, естественно, делается надбавка соответственно этой большей тяжести и благодаря этому продукт одного часа первого вида труда может часто обмениваться на продукт двух часов более легкого труда.

Точно так же, если какой-либо вид труда требует особенного искусства и ловкости, то уважение, с которым люди относятся к таким способностям, придает их продукту большую стоимость, чем это соответствовало бы времени, затраченному на него. Такие способности и таланты редко могут быть приобретены при отсутствии продолжительного предварительного упражнения, и высшая стоимость их продукта часто является лишь вполне разумным возмещением того времени и труда, которое надо было затратить на приобретение их. В развитом обществе в заработную плату рабочего обыкновенно включается надбавка этого рода за добавочную тяжесть и большее искусство работника; вероятно, нечто в этом роде имело место и в более ранних периодах развития общества.

При таком положении вещей весь продукт труда принадлежит работнику, и количество труда, обыкновенно затрачиваемого на приобретение или производство какого-нибудь товара, представляет собою единственное условие, определяющее количество труда, которое может быть куплено, приобретено в распоряжение или обменено на него.»

Последователем А. Смита в развитии трудовой теории стоимости является Давид Рикардо. Справка из Википедии:

«Давид Рикардо (англ. David Ricardo, 18 апреля 1772, Лондон — 11 сентября 1823, Гатком-Парк, Глостершир) — английский экономист, классик политической экономии, последователь и одновременно оппонент Адама Смита, выявил закономерную в условиях свободной конкуренции тенденцию нормы прибыли к понижению, разработал законченную теорию о формах земельной ренты. Развил идеи Адама Смита о том, что стоимость товаров определяется количеством труда, необходимого для их производства, и разработал теорию распределения, объясняющую, как эта стоимость распределяется между различными классами общества.»

Д. Рикардо дополнил трудовую теорию стоимости, доказав, что труд вместе с хлебом не являются неизменяемым мерилом стоимости, как утверждал А. Смит, ввёл понятие прошлого труда, который затрачивается на изготовление средств производства, рассмотрел влияние машин на материальное положение различных общественных классов, определил зависимость цены банковских билетов от цены слитков и много другое. Вот, что он писал о потребительной и меновой ценности товаров в своей работе «Начала политической экономии и налогового обложения»:

«Вода и воздух чрезвычайно полезны, они даже необходимы для существования, и, не смотря на то, при обыкновенных обстоятельствах за них ничего нельзя получить в обмен. Напротив того, золото, имея незначительную ценность потребления, в сравнении с воздухом и водою, обменивается за большое количество других предметов.

Итак, полезность не есть мерило меновой ценности, хотя последняя без нее не мыслима. Если предмет вовсе не имеет потребительной ценности, иными словами, если мы не можем извлечь из него для себя ни удовольствия, ни пользы, в таком случае у него не будет и меновой ценности, несмотря на его редкость и на количество труда, необходимое на его производство.

Предметы, обладающие полезностью, заимствуют свою меновую ценность из двух источников: редкости и количества труда, необходимого на их добывание.

Существуют некоторые предметы, ценность которых определяется исключительно их редкостью. Никакой труд не в состоянии увеличить количество таких предметов, и поэтому ценность их не может быть понижена вследствие увеличения снабжения. Некоторые редкие картины и статуи, редкие книги и монеты, вина особенного качества, добываемые из винограда, растущего на специфической почве, пространство которой весьма ограничено, принадлежат к этой категории. Ценность их нимало не зависит от труда, необходимого на их первоначальное производство, и колеблется, смотря по изменению богатства и наклонностей лиц, желающих обладать ими.

Но эти предметы составляют лишь весьма незначительную часть той массы вещей, которая ежедневно променивается на рынке. Несравненно большая часть тех предметов, которыми желают обладать люди, доставляется трудом, и может быть увеличиваема не только в одной стране, но и во многих до такого предела, который почти безграничен, если мы расположены расходовать труд, необходимый на добывание их.

Говоря далее о товарах, их меновой ценности и законах, управляющих относительными их ценами, мы имеем в виду исключительно товары такого рода, количество которых может возрастать вследствие приложения человеческого труда и производство которых находится под влиянием свободного соперничества.

На первых ступенях общественной жизни меновая ценность таких предметов или правило, установляющее количество одного предмета, которое должно давать в обмен за другой, зависит почти исключительно от сравнительного количества труда, употребленного на производство каждого из них.»

Но ни А. Смит, ни Д. Рикардо, ни тем более У. Петти не смогли определить источник прибыли, при том, что они вывели три вида доходов – ренту землевладельца, прибыль капиталиста и заработную (задельную по Рикардо) плату рабочего, они так и не смогли выяснить откуда именно берётся прибыль капиталиста. Это удалось сделать только К. Марксу, который обосновал и ввёл в классическую политическую экономию понятие прибавочной стоимости, которая и является источником прибыли капиталиста, из которой возникает и рента землевладельца, и вознаграждение купца, и ссудный процент, за исключением только заработной платы рабочего, частью которой, собственно и является прибавочная стоимость.

Следовательно, трудовая теория стоимости была сформулирована и развита буржуазными экономистами, а Маркс только избавил её от тех противоречий, с которыми не смогли справиться его предшественники.

© Заяц Стас / Клуб НТТМ / 15 ‎апреля ‎2021 ‎г., ‏‎17:35:16 / Допускается использование данной статьи без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора

© Заяц Стас / 26 февраля 2018 г., 9:59:28 / Допускается использование данной статьи без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора

© Заяц Стас / 1 февраля 2018 г., 10:04:25 / Допускается использование данной статьи без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора

© Заяц Стас / 9 ноября 2016 г., 9:56:55 / Допускается использование данной статьи без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора

Началом конца Советского Союза стала пресловутая горбачёвская перестройка. Какие бы цели не ставил Горбачёв, затевая эту аферу, но именно с неё началось тотальное моральное разложение советского народа, выйдя за пределы комсомольской верхушки и поразив все остальные слои общества. Главными лозунгами перестройки были «гласность и плюрализм мнений». Что же скрывалось за этими красивыми декларациями? Гласность фактически означала передачу в открытый доступ той информации, которая раньше хранилась под грифом «Совершенно секретно», к которой относятся и политические, и промышленные, и военные тайны. По сути, это делало Союз открытым для всего мира, который мог теперь получить информацию обо всех промышленных разработках и технологиях не только гражданского, но и военного сектора, а также всю информацию о количестве, качестве и дислокациях советского вооружения. Что это могло означать для такой крупной суверенной державы, каким был на тот момент СССР? Это могло означать только одно – утрату своего суверенитета и независимости в принятии решений от других мировых стран!

Что подразумевал провозглашаемый плюрализм мнений? Плюрализм, в отличие от монизма и дуализма, обозначает наличие не одного и не двух оппозиционных взглядов в политике, философии или идеологии, а наличие множества разноплановых, зачастую, никак не пересекающихся между собой взглядов. Это значит, что в политике может существовать бесконечное количество политических течений; в философии допускается не только противопоставление материализма и идеализма, но и наличие множества совершенно других, даже самых фантастических мировоззрений; в религии плюрализм обозначает поклонение множеству различных богов, то есть то же самое язычество. И, если гласность била по нашей внутренней защищённости и суверенности, то плюрализм был направлен прямо против коммунистической идеологии и её проводника – КПСС.

Кроме этого на советский народ обрушился мощный поток пропаганды западных ценностей: начиная с диснеевских мультфильмов и сомнительного качества голливудских фильмов, заканчивая телемостами с американскими студиями. Кроме этого, новые предприниматели в лице так называемых кооператоров, стали продавать всё, что только можно было продать. Именно это и вызвало колоссальный дефицит товаров и пустые полки магазинов, т.к. кооператоры стали вывозить за рубеж и продавать за валюту все ликвидные товары, которые хранились на складах и производились согласно Госплану, который не рассчитывал крупные поставки производимой продукции на экспорт. Как раз такую продукцию и находил в лесах Невзоров в своей программе «600 секунд», т.к. не желая продавать за рубли, кооператоры направляли весь товар за рубеж, а скоропортящийся товар, вместо того, чтобы направлять в местные магазины, из жадности задерживали на складе, после чего он уходил в просрочку. Практически всю продукцию советской промышленности в то время можно было купить где угодно, только не в советских магазинах, даже на турецких рынках продавались советские костюмы-тройки. Это говорит о том, что советская продукция была вполне конкурентно-способной, при этом обладала высоким качеством при относительно низкой цене.

Но кооператоры не заботились о производстве новой продукции, а только о продаже имеющейся в наличии, соответственно, новые товары не производились в необходимом количестве, что привело к опустошению складов и, соответственно, полок магазинов.

Зато везде и всюду стали возникать сначала стихийные, а затем и обустроенные рынки, наподобие восточных базаров, которые стали предлагать советским людям разнообразный низкокачественный ширпотреб. Вот так, с подачи предприимчивых кооператоров, мы променяли высококачественную продукцию своей промышленности на импортное шмотьё, заложив тем самым начало для краха всей советской промышленности, завершением которой в 90-х стала пресловутая приватизация, которая стала окончательной распродажей по сходной цене мощнейшей советской промышленности, т.к. развивать и модернизировать её никто не собирался – всё было заточено только на торговлю, а никак не на производство.

В этих условиях советский народ всё больше и больше попадал под влияние западных ценностей, т.к. собственная промышленность всё больше и больше теряла свою ценность в глазах людей, с одной стороны из-за снижения объёмов производства, что вело к дефициту собственных товаров, с другой стороны, как следствие, из-за недовольства людей повсеместной невыплатой заработной платы. Всё это и сформировало у трудового народа ненависть к собственной промышленности и собственному государству, которое фактически владело этой промышленностью. При этом, люди вынуждены были покупать продукцию иностранного производства, хоть и сомнительного качества, но на фоне того дефицита и с учётом новизны, она казалась тогда чем-то божественным, чем-то таким, о чём можно было только мечтать.

Соответственно, вместе с потреблением и использованием западных товаров, народ начал впитывать и западные ценности, навязываемые ему всеми средствами массовой информации. Особенно быстро поддавалось западному влиянию подрастающее поколение. Так дети, рождённые в конце 70-х и в 80-х годах, выросли уже на новых, навязанных Западом ценностях, т.к., не имея опыта сознательной взрослой жизни в доперестроечном СССР, они не успели впитать тех советских ценностей, на которых выросли ещё их родители. А когда был уничтожен экономический базис советского государства в форме его промышленности, то вся надстроечная часть его, будь то политика партии или идеология, стали для молодёжи чем-то уродливым и несуразным, что, на фоне новых западных ценностей, вызывало в сознании молодёжи определённый диссонанс: они не хотели, да и не могли понять, зачем нужна одинаковая школьная форма, пионерские галстуки, памятники Ленину и пр.

Таким образом стало формироваться новое поколение людей, оторванных от своей Родины и полностью ориентированных на западные ценности. Но гораздо трагичнее то, что это поколение, утратив свою советскую идентичность, так и не приобрели новой почвы под ногами, т.к. западные ценности были только навязаны, но не были внедрены на территории постсоветского пространства, оставшись западными. И сегодня поколение 80-х – это фактически потерянное поколение, т.к. подавляющее большинство этих людей сегодня являются хроническими алкоголиками и наркоманами, постепенно вымирая из года в год.

Нельзя не отметить, что все вышеописанные процессы происходили на фоне тотальной духовной деградации, как подрастающего, а соответственно, наиболее восприимчивого к чему-то новому, так и всех остальных поколений советских людей, что уже к 90-м годам привело к такому колоссальному культурному упадку, который можно сравнить разве что с упадком Западной Римской империи. Тотальная коммерциализация всех сфер общественных отношений привела к такому проституированию всех слоёв общества, когда за деньги можно было купить всех и вся. Не осталось и следа от моральных, духовных или культурных ценностей, а только животные инстинкты, которые только и позволили выжить остаткам народа в тех диких условиях. Это легко объяснимо, т.к. всё было направлено на уничтожение старых ценностей, всё старое, т.е. советское высмеивалось и считалось чем-то постыдным. Но образовавшийся духовный вакуум не чем было наполнить и, он наполнялся самыми низменными и примитивными новоделами, которые должны были удовлетворять такие же низменные и примитивные потребности «пипла», который всё это «хавал».

Можно констатировать, что государство практически самоустранилось из жизни простых людей. Оно перестало заботиться не только о материальном состоянии своих граждан, отдав его на откуп коммерции, но и, как о физическом, так и о моральном здоровье народа. Всё это имело самые плачевные последствия. В принципе, всё происходило строго по законам марксизма. Сначала был разрушен экономический, то есть промышленный базис нашей Родины, на котором держалась вся советская идеология, а после этого посыпалась и вся идеологическая, политическая и философская надстройка СССР.

© Заяц Стас / Клуб НТТМ / 30 ‎апреля ‎2019 ‎г., ‏‎12:14:34 / Допускается использование данной статьи без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора

Ещё г-н Прудон в 1846 г. в своей работе «Система экономических противоречий, или Философия нищеты» искал взаимосвязь между потребительной и меновой стоимостями, за что был нещадно раскритикован Марксом в его ответном труде «Нищета философии» в 1847 г. В чём же заключается суть борьбы и единства потребительной и меновой стоимостей?

И та и другая категория выражают содержание товара, который сам, в свою очередь, является формой этого содержания. Потребительная и меновая стоимости, при этом выражают, соответственно, внутреннее (содержание) качество и количество, скрытые в форме товара, противоположностью которых являются внешние (форма) качество и количество товара.

Потребительная стоимость – качество (внутреннее)

Меновая стоимость (цена) – количество (внутреннее)

Наибольшей потребительной стоимостью в нормальных условиях, когда в обществе не происходит никаких потрясений или катаклизмов, обладают товары так называемого повседневного спроса, то есть товары, которые необходимы человеку для поддержания жизни – это, в основном, продукты питания. Далее идёт бытовая химия и средства личной гигиены. Собственно, эту информацию можно почерпнуть в любом учебнике по маркетингу.

Наименьшей потребительной стоимостью обладают различные виды кредитования, в связи с тем, что человек старается максимально использовать свои собственные средства и только в последнюю очередь решается «купить» кредит, в порядке убывания – кредитные карты, потребительские кредиты, автокредиты и ипотека.

Что касается меновой стоимости (цены), то здесь складывается следующая картина. Чем более высокой потребительной стоимостью обладает товар, тем выше на него спрос, за которым следует и предложение. Следовательно, тем большее количество промышленников начинает производить этот товар, что, в свою очередь ведёт к ужесточению конкуренции между этими промышленниками. Чем выше конкуренция, тем более важным фактором в конкурентной борьбе становится цена (меновая стоимость) ибо, чем меньшую цену просит за свой товар промышленник, тем больше покупателей купят этот товар.

Согласно трудовой теории стоимости, основы которой заложили ещё Адам Смит и Риккардо, а разрешил все её противоречия и развил Маркс, меновая стоимость (цена) товара напрямую зависит от количества труда, как живого, так и прошлого, использованного при производстве этого товара. Следовательно, чем меньше труда использовано при производстве товара, тем меньше его меновая стоимость (цена). Количество этого труда можно уменьшить за счёт автоматизации производства, которая зависти от уровня научно-технического прогресса.

Получается, что чем большей потребительной стоимостью обладает товар, тем выше на него спрос, тем жёстче конкуренция промышленников, производящих этот товар, тем выше уровень научно-технического прогресса, тем выше автоматизация производства, которая повышает производительность труда и уменьшает количество использованного при производстве этого товара труда, тем ниже, в конечном счёте, меновая стоимость (цена) этого товара.

Исходя из вышеизложенного, получается, что чем более под влиянием роста конкуренции и научно-технического прогресса снижаются издержки на оплату необходимого труда, тем более снижаются издержки на оплату прибавочного продукта, даже если эти издержки на какое-то время превышают издержки на оплату необходимого труда, тем более, в конечном счёте снижается меновая стоимость (цена) товара. Соответственно рабочий сможет купить примерно одинаковое количество товаров для поддержания своих жизненных сил, не зависимо от того, как снизились издержки на оплату его труда, т.к. одновременно с этим снизилась и цена товара.

Например, при изготовлении одной булки хлеба затрачивается 10 условных денежных единиц на оплату необходимого труда и столько же уходит на оплату прибавочного продукта. Для простоты расчётов опустим рассмотрение затрат на средства производства, т.к. под влиянием конкуренции благодаря росту научно-технического прогресса, они тоже постоянно снижаются, тогда получается, что меновая стоимость (цена) одной булки хлеба составит 20 у.д.е., соответственно, рабочий может купить за свою зарплату полбулки хлеба.

Теперь представим, что модернизация производства позволила снизить издержки в два раза, т.е. теперь при изготовлении одной булки хлеба затрачивается уже не 10 у.д.е. на оплату необходимого труда, а 5, как и на оплату прибавочного продукта. Это значит, что после модернизации производства цена одной булки составит уже не 20 у.д.е., а 10. Соответственно, можно констатировать, что зарплата рабочего снизилась в два раза, но ведь и цена одной булки хлеба тоже снизилась в половину, то есть рабочий так же, как и прежде сможет приобрести за свою зарплату столько же хлеба, а именно полбулки.

Нужно учесть, что полбулки хлеба обладают для рабочего, да и для его работодателя высокой потребительной стоимостью, но, например, предметы роскоши уже для рабочего обладают гораздо меньшей потребительной стоимостью, чем для его работодателя, то есть человека, который, так сказать, обладает «лишними деньгами». Соответственно, предметы роскоши начинают обладать тем большей потребительной стоимостью, чем больше появляется людей с «лишними деньгами» или, чем больше «лишних денег» появляется у того же количества зажиточных людей.

В любом случае, предметы роскоши не обладают абсолютной потребительной стоимостью, которая для эксплуатируемого класса является низкой, а для класса эксплуататоров, наоборот высокой.

Вернёмся к товарам, обладающим высокой потребительной стоимостью для любого класса – товарам повседневного спроса. Выше было рассмотрено, что основной закон буржуазного свободного рынка – закон конкуренции, обусловливает постоянное снижение издержек производства за счёт автоматизации этого производства. Можно сказать, что меновая стоимость (цена) товара обратно-пропорциональна уровню автоматизации производства, т.е. чем выше уровень автоматизации производства, тем ниже меновая стоимость (цена) товара.

Исходя из этого, очевидно, что при постоянном росте автоматизации производства, наступит такой момент, когда её уровень достигнет 100%, когда физический труд человека вообще перестанет участвовать в процессе производства, более того, когда средства производства будут сами себя воспроизводить, естественно, под чутким руководством человека (оператора), но этот труд не может считаться производительным трудом, т.к. он носит опосредованный характер по отношению к предмету производства.

Соответственно, если уровень автоматизации постоянно стремиться к 100%, то меновая стоимость (цена) производимого товара обратно-пропорционально стремится к нулю, а значит, когда автоматизация производства достигнет 100%, то меновая стоимость (цена) товара станет равна нулю или, другими словами, исчезнет. Останется только потребительная стоимость. Всё это означает то, что уже в самом буржуазном способе производства заложены предпосылки к переходу к следующему этапу – социалистическому способу производства, когда исчезает обмен, исчезают деньги, исчезает изнурительный физический труд, исчезает разделение труда, а значит, исчезают основы частнособственнических отношений.

Вместе с тем исчезнет и государство, которое по сути является костылём, на котором держаться общественные частнособственнические отношения, значит, с исчезновением частной собственности исчезнет и необходимость в государстве. Всё, как обосновывали в своих работах Маркс и Энгельс ещё более 150 лет назад. Возникает закономерный вопрос, если предпосылки перехода к социализму заложены в буржуазном способе производства, то почему же они до сих пор себя никак не проявили?

Ответ на этот вопрос кроется в материальных интересах той самой группы людей, у которой имеются «лишние деньги». Дело в том, что по мере увеличения автоматизации производства и, как следствие, уменьшения в процессе производства доли живого труда, как было описано выше, уменьшается так же и доход вышеупомянутой группы людей. Как описывал Маркс, живой труд делится этими людьми на две части – необходимый труд и прибавочный труд, последний из которых присваивается буржуа в качестве его, как он считает, дохода.

Так вот, если автоматизация производства достигнет 100%, значит доля живого труда, используемого в процессе производства будет равна нулю, а соответственно, прибавочный труд (доход буржуа), как часть живого труда тоже будет равен нулю. То есть 100%-ая автоматизация производства, которая является целью буржуазного способа производства, в конечном итоге лишает буржуазию главного источника её дохода. Но где найти такого буржуа, который согласится лишиться главного источника его дохода? Это противоречит самой природе капитализма!

Именно это и стало причиной появления различных Бильдербергских клубов и пр. Трёхсторонних комиссий – это, можно сказать, профсоюзы капиталистов, т.к. г-да «Скуперфильды» испугались, что в один прекрасный день они останутся ни с чем. А легенды о мировом заговоре, массовых фальсификациях истории и пр. – это, как сказал один герой гайдаевской комедии: «Чтобы никто не догадался!», потому что, если простой народ поймёт, что созрели условия для перехода к социалистическому способу производства, он сметёт в один момент всех этих господ с их воздушными замками, виллами и яхтами.

А такие условия созрели и сегодня всё происходит так, как говорили классики: производительные силы переросли производственные отношения, низы не хотят жить по-старому, а верхи не могут ничего изменить, т.к. не хотят отказываться от своих состояний, как в своё время лендлорды хватались за свои латифундии, как утопающие за соломинку пока эти латифундии не обесценились и не пустили лендлордов по миру.

После того, как доля прибавочного продукта снизилась до критических показателей, абсолютно естественным стал перенос крупной промышленности в так называемые страны третьего мира, которые не прошли ещё период индустриализации. Особенно преуспел в этом Китай, когда после американской индустриализации его экономические показатели взлетели до небес, хотя сегодня и он уже приближается к критическому уровню автоматизации производства, чем и обусловлено снижение темпов экономического роста и поиски правительством Китая новых путей развития.

На чём же стали зарабатывать г-да капиталисты после того, как промышленное производство перестало приносить им доход в виде прибавочного продукта? Для ответа на этот вопрос необходимо обратиться к истории. Предпосылки к переходу от буржуазного способа производства к капиталистическому (империалистическому) были заложены в 1913 г. после учреждения в США Федеральной резервной системы, концепция которой была сформулирована за три года до этого в 1910 г. на тайной встрече крупнейших финансистов Америки, которая проходила на острове Джекилл.

Можно с полной уверенностью заявить, что это была первая капиталистическая революция с целью смены буржуазной общественно-экономической формации на капиталистическую (империалистическую). Далее наступает Великая депрессия начала 30-х годов в США, которая знаменует собой крах буржуазного способа производства. А окончательный переход к полному капитализму начинается после того, как в 1936 г. британский экономист Джон Мейнард Кейнс опубликовал свой эпохальный труд «Общая теория занятости, процента и денег». «Кейнсианская революция» основана на том, что Кейнс:

«…внёс фундаментальные изменения в экономическую теорию, осуществив принципиально новый анализ макроэкономических взаимосвязей. В результате удалось доказать необходимость активного вмешательства государства в макроэкономическое функционирование рыночного хозяйства. Такое вмешательство наилучшим образом осуществляется при проведении макроэкономической политики, которая претворяется в жизнь по усмотрению правительства в зависимости от состояния экономической конъюнктуры.»

После этого доказательства власть над экономическим базисом окончательно переходит из рук промышленной буржуазии в руки государственно-капиталистических трестов, возникновение и усиление которых блестяще предсказал ещё в 20-е годы ХХ века Николай Иванович Бухарин. После этого происходит окончательный отрыв государственно-олигархического капитала от реального сектора экономики, который разделяется на два сектора: крупная промышленность остаётся в ведении и поддерживается государственно-капиталистическими трестами, мелкое производство и розничная торговля отдаётся на откуп мелкой буржуазии, которую со временем «ласково» назовут предпринимательством и малым бизнесом.

По сути, после великих завоеваний буржуазных революций, класс буржуазии низвергается до уровня обычного пролетариата, а «крупными делами» заведует теперь государство на пару с олигархатом. Этот тандем начинает зарабатывать деньги уже не на эксплуатации чужого труда, а на торговле природными ресурсами, что даёт мощный импульс появлению множества нефтяных деривативов, основанных на нефтедолларе. Полный переход к нефтедоллару происходит в 1971 г. после отказа президента Никсона от золотого обеспечения американской валюты.

После череды нефтяных экономических кризисов, один из которых стал причиной краха СССР, мировая экономика оказалась в состоянии перманентного кризиса, который длится последние 20-ть лет. В 2000-х годах была относительно удачная попытка извлечения дополнительного дохода из сферы рекламы. Первопроходцем этого нового пути выхода из мирового кризисного состояния была крупнейшая американская корпорация «Google», которая после долгих поисков нашла способ монетизации своих интернет-сервисов – так называемая контекстная реклама, когда пользователь на странице кроме основной информации видит дополнительные информационные блоки, связанные по смыслу с основной информацией страницы.

Это имело такой успех, что за последние двадцать лет коммерциализация (монетизация) через рекламу коснулась всех сфер жизни человека. Сегодня рекламируется, а значит продаётся всё, от продуктов питания до стиля жизни и мировоззрения. Это даже дало толчок промышленному производству, которое в рекламе нашло новый источник прибыли, т.к. место прибавочного продукта, который в современном, максимально автоматизированном, производстве практически отсутствует, заняли расходы на рекламу.

Естественно, расходы эти полностью ложатся на потребителя, а вот доходы делятся между государством, промышленником и медиа-холдингом, которые, как отмечалось выше, объединены в один государственно-капиталистический трест.

Ещё одним источником дохода государственно-капиталистической монополии являются налоги – этот пережиток феодально-даннических отношений, который, тем не менее, позволяет государственной бюрократии неплохо обогащаться за счёт простых граждан и мелкого предпринимательства – этого козла отпущения полного капитализма, который становится должником государства уже с того самого момента, когда у него только появляется мысль о создании собственного бизнеса.

Но ни один из этих «доходов» не даёт покоя элитам, т.к. они прекрасно понимают, что время их состояний на исходе, что «…мы накануне грандиозного шюхера», как говорил герой известной советской комедии, потому что у этих доходов есть не очень приглядная обратная сторона – все они ничем не обеспечены. Можно сказать, что современные элиты играют в глобальную «Монополию», перекладывая разноцветные бумажки, которые они называют деньгами, из одного кармана в другой, а когда все бумажки разложены по карманам – они нарезают себе новых бумажек.

И какие бы теории не выдвигали меркантилисты, монетаристы и прочие псевдоэкономисты, они не учитывают один важнейший факт – любая экономика, основанная на денежном обмене, может нормально функционировать только до тех пор, пока она использует в качестве производительных сил живой труд, то есть пока автоматизация производства не начинает приближаться к 100%. Чтобы понять это, нужно обратиться к истории возникновения обменных отношений.

Первые обменные отношения основывались на том, что один производитель обменивал свой овеществлённый в продукте труд, на овеществлённый в продукте труд другого производителя. Конечно ключевыми и очевидными в этом обмене были продукты, в которых были заинтересованы производители, а не труд, овеществлённый в этих продуктах. В данном случае продукт и труд соотносятся друг с другом, как форма и содержание соответственно. Но без труда, содержащегося в продукте, никакого продукта ни в какой форме не было бы вообще.

По мере усложнения экономических отношений, стали выделяться особые универсальные товары, которые можно было легко обменять на любые другие товары – стали появляться деньги. Но первые деньги всё равно сохраняли форму товаров, которые содержали труд тех или иных производителей: куны добывались трудом охотника на пушного зверя, бруски соли добывались трудом солевара, слитки драгоценных металлов добывались трудом рудокопа и пр.

С появлением бумажных денег, люди не только меняют их форму, но и содержание, точнее подменяют его – бумажные деньги уже не содержат в себе овеществлённый труд, а содержат фиксированное количество драгоценного металла, который всё ещё содержит в себе овеществлённый труд рудокопа. На сегодняшний день очевидно, что сохранив свою прежнюю форму, бумажные деньги окончательно утратили своё исконное содержание, а некоторые виды денег утратили и прежнюю форму, например, электронные деньги.

Природа обменных отношений состоит в том, что обмениваются между собой не товары, а овеществлённый в этих товарах труд. Соответственно, денежная масса, оборачивающаяся в экономике, должна отражать не соотношение спроса и предложение, а количество овеществлённого труда, содержащегося в товарной форме. Отсюда следует, что количество печатаемых центробанком денег должно быть равно, количеству овеществлённого труда, содержащегося в товарах, которые участвуют в процессе обмена в тот или иной период времени.

Это означает, что по мере роста уровня научно-технического прогресса, который ведёт ко всё большей автоматизации производства, уменьшается количество овеществлённого в товарах труда, соответственно, должна уменьшаться денежная масса, вращающаяся в экономике. То есть, денег в экономике должно становиться всё меньше, по мере роста автоматизации производства, а когда она достигнет 100% – деньги должны исчезнуть вовсе!

По сути, бумажные деньги – это дериватив, то есть производная ценная бумага от овеществлённого в произведённых товарах труда. Именно поэтому таким успешным оказался экономический эксперимент, проведённый в 1933 г. в маленьком австрийском городке Вёргль его бургомистром Михелем Унтергуггенбергером, который назвали «Исчезающие деньги». Это были «временные деньги», которые каждый месяц удешевлялись на 1/12, а к концу года полностью гасились, а вместо них выпускались новые, как их назвали «Подтверждения о выполненной работе».

Таким образом, в экономике Вёргля всегда обращалось столько «денег», сколько было выполнено работ по принципу сообщающихся сосудов равного объёма – сколько в один сосуд добавлено овеществлённого труда, столько же в другой сосуд должно быть добавлено денег иначе равновесие будет нарушено. Так, если овеществлённого в товарах труда в экономике будет больше, чем выпущено денег, то возникнет дефляция, то есть подорожание денег, т.к. они будут в дефиците при избытке товаров. Если же наоборот, денег будет выпущено больше, чем овеществлено в товарах труда – возникнет инфляция, то есть удешевление денег, вследствие их избытка при дефиците товара.

Конечно на заре буржуазных экономических отношений соотношение овеществлённого труда и выпущенных в экономику денег было ещё достаточно адекватным, т.к. бумажные деньги не имели ещё такого распространения, а буржуа присваивали себе часть труда своих рабочих в виде прибавочного продукта и не более. Например (расчёт условный), если 50 рабочих собирают в месяц 20 автомобилей меновой стоимостью 1 000 дол., то в конце месяца рабочие получат (20*1000/50)*50%=200 дол., а вторые 50% равные (20*1000)*50%=10 000 дол. присвоит себе их работодатель в виде прибавочного продукта. В итоге, в экономику поступило овеществлённого труда рабочих в форме товара (автомобили) на 20 000 дол., а взамен получено денег: рабочими 10 000 дол. и буржуа 10 000 дол.; то есть баланс овеществлённого в товаре труда и полученных на руки денег равен 1 к 1.

Но почему правительство Австрии запретило «Исчезающие деньги» г. Вёргль? Именно потому, что один буржуа условно получал денег столько же, сколько 50 нанятых им рабочих и он не хотел терять все эти деньги в конце года. То есть, если вспомнить пример с сообщающимися сосудами, то государственно-капиталистические тресты пошли по пути преобладания в экономике денежной массы над овеществлённым в товарах трудом. Именно поэтому в, так называемых, развитых капиталистических странах инфляция – это нечто само собой разумеющееся, с которым постоянно борется часть правительства, ведающая экономикой.

Что же происходит сегодня в мировой экономике, которая состоит из экономик развитых капиталистических стран, избравших инфляционный путь развития экономики? Автоматизация производства постоянно снижает количество овеществлённого в товарах труда и, если вспомнить сообщающиеся сосуды, то это постепенно должно привести к тому, что в обоих сосудах со временем бы ничего не осталось: ни овеществлённого в товарах труда в одном сосуде, ни, соответственно, денег в другом. Но во избежание исчезновения денег, как источника капиталов, государственно-капиталистические тресты взяли этот процесс под свой чуткий контроль.

Условно говоря, между сосудами была поставлена перемычка и пока сосуд с овеществлённым в товарах трудом постепенно опустошается по мере роста автоматизации производства, другой сосуд постоянно наполняется денежной массой. Но т.к. источник денег в виде овеществлённого в товарах труда практически иссяк, то где же брать средства для наполнения сосуда с деньгами? Выход был найден в создании ФРС, которая постоянно наполняет мировую экономику новыми капиталами. Но и этот процесс не бесконечен, т.к. совместный долг всей мировой экономики перед ФРС на сегодняшний день составляет более 230 трлн. дол.

Если возвращаться к примеру о сообщающихся сосудах, то здесь уже два сосуда, соединённых насосом, который из одного сосуда (ФРС) перекачивает деньги в другой сосуд (мировая экономика). Очевидно, что вечно это продолжаться не может, поэтому есть два варианта выхода из сложившегося положения: первый, когда всё возвращается к своему естественному состоянию, то есть происходит отмена денег и переход к безденежному социалистическому способу производства и второй, когда ФРС возвращает себе все долги и обнуляет состояния всех мировых элит, после чего всё начинается заново. Но…

Очевидно, что мировые элиты на это не согласятся, т.к. не особо хочется начинать всё с чистого листа, кроме того, это откроет глаза на происходящее простым людям, которые тоже захотят сказать свое веское слово. Так что, при всей невероятности первого варианта, скорее всего он и будет реализован, только не добровольно, а по принуждению мирового пролетариата, что и будет знаменовать мировую коммунистическую революцию. И тогда человечество сможет наконец-то перейти на новый этап развития своей цивилизации!

А как это реализовать читайте здесь и здесь.

© Заяц Стас (Л.Ш.Л.) / 26 февраля 2018 г., 9:59:28 / Допускается использование данной статьи без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора

Карл Маркс и Фридрих Энгельс были не только гениальными философами-теоретиками, но и материалистами-практиками. Поэтому в своих трудах, особенно Маркс в «Капитале», они подробнейшим образом разложили по полочкам все аспекты капиталистического товарного производства, которое они воочию наблюдали, живя в эпоху становления и развития капитализма. При этом, настаивая на экономическом «базисе» любой общественно-экономической формации, они не опускались до романтических фантазий о будущем коммунизме и очень сжато и лаконично писали об экономических основах коммунизма в таких трудах, как «Критика Готской программы», «Немецкая идеология» и «Манифест Коммунистической партии».

Но, несмотря на максимальное освещение всех аспектов перехода к новой общественно-экономической формации, В.И. Ленин решился отступить от основ классического марксизма и почти сразу после свершения в России буржуазно-демократической революции, он убедил своих единомышленников в целесообразности взятия власти в свои руки. Именно поэтому, большевики после октября 1917 года столкнулись с тем, что им приходилось прокладывать путь к коммунизму, что говориться «на ощупь». Все попытки перехода на коммунистические рельсы хозяйствования, внедряемые ситуативно в сложившихся обстоятельствах гражданской войны, такие как хлебная монополия, продналог и пр. заводили молодую республику в тупик и окончились шагом назад, к полукапиталистической системе, которая была названа НЭПом (Новая Экономическая Политика).

После смерти Ленина, Сталин вынужден был искать пути перехода от НЭПа, как необходимого шага назад, к социалистической экономике. Сначала была попытка перехода к бухаринскому усилению мелкобуржуазного крестьянства с его, Бухарина знаменитым «Обогащайтесь!». Но эта попытка оказалась неудачной и Сталин принял трудное для себя решение о переходе к коллективизации, за счёт которой планировалась последующая индустриализация экономики.

Сегодня некоторые марксисты обвиняют Сталина в том, что вместо социализма он строил государственный капитализм. Но эти люди упускают из виду то, что в тех условиях, в отсталой аграрной стране, которая практически не знала буржуазного подъёма научно-технического прогресса в то время, когда страны Западной Европы уже начинали сталкиваться с кризисами капитализма, Сталин вынужден был принять закономерные условия исторического материализма. Невозможно было перепрыгнуть из феодализма сразу в социализм, а сдавать завоёванные позиции капиталу означало бы, скорее всего распад государства. Правда этот распад всё таки произошёл в 1991 году, но это уже была не вина Сталина.

Сталин, как и Маркс с Энгельсом, был материалистом-практиком и прекрасно понимал суть момента. Это можно понять по его фразе: «Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут!». Этим и были обусловлены отход от диктатуры пролетариата, в котором обвиняют Сталина и централизация управленческого аппарата, который впоследствии переродился в мелкобуржуазную бюрократию. Иначе, излишняя демократизация управления пролетариата, который сам был ещё не готов к собственной диктатуре, т.к. не успел ещё оценить все преимущества и недостатки капиталистического способа производства из-за отсутствия последнего, могло привести только к хаосу.

Сталин прекрасно это понимал, когда сначала спровоцировал расширение партии для усиления собственных позиций в борьбе с левой и правой оппозицией, а потом в борьбе с этим разросшимся монстром, пытался усмирить аппетиты бюрократической номенклатуры, сначала введя новую конституцию в 1936 году, а потом стравив новую партийную элиту между собой в 1937-м. Но не смотря на все эти препятствия он всё-таки смог построить мощную ядерную державу, которая смогла бросить вызов международным капиталистическим стервятникам.

Правда он так и не смог найти тот истинный путь к коммунизму, который предотвратил бы перерождение партийной верхушки, приведшей СССР к краху и глумящейся по сей день над великими достижениями великой страны. Но это была не вина Сталина – он сделал всё, что было в его силах в то непростое для страны время! Как сказал один человек: «По плодам их узнаете их». А чтобы не позорить честь наших дедов и прадедов, необходимо проанализировать их опыт и отыскать тот заветный тернистый путь к полному коммунизму, для чего необходимо обратимся к историческому материализму!

Начнём с анализа способов производства, присущих тем или иным общественно-экономическим формациям (подробнее тут). Это означает, что способы производства можно разделить на первобытно-общинный, родоплеменной (азиатский), рабовладельческий, феодальный, буржуазный и капиталистический (здесь не указаны посткапиталистические формации, т.к. нас интересует именно их способы производства).

В основе любого способа производства лежат формы производства, которых за всю историю человечества существовало всего две: натуральное хозяйство и товарное производство. Рассмотрим, чем они отличаются друг от друга в их чистом виде.

Натуральное хозяйство

Производство – Потребление

В чистом натуральном хозяйстве отсутствует эксплуатация чужого труда, а так же такие этапы, как обмен и распределение, соответственно производимый продукт, обладая только потребительной стоимостью, не становится товаром, а сразу после производства потребляется самими производителями.

Товарное производство

Производство – Обмен

При чистом товарном производстве, продукт сразу после производства становится товаром и, обретая меновую стоимость, вступает в фазу обмена. Фазы распределения и потребления в товарном производстве как бы подразумеваются, но производителя, пока он выступает в роли продавца не интересует, потреблён ли произведённый им продукт или нет, т.к. прибыль им уже была получена (произошло самовозрастание капитала) на этапе обмена.

Очевидно, что в чистом виде формы производства не являются основой того или иного способа производства. Так, бытующее мнению, что первобытно-общинный способ производства основывался на чистом натуральном хозяйстве, на поверку оказывается ошибочным, потому что первобытно-общинное хозяйство было не индивидуальным, а коллективным (общинным). Это означает, что продукт труда потреблялся не самим производителем, а распределялся среди членов общины по принципу справедливости. То есть между фазами производства и потребления присутствовала фаза распределения.

Можно было бы допустить, что чистое натуральное хозяйство было основой феодального способа производства с его индивидуальным крестьянским хозяйством, если отбросить тот факт, что продукт потреблялся не только производителем, но его излишки уходили в пользу феодала.

Маркс говорит, что смена общественно-экономических формаций происходит вследствие развития производительных сил, которое делает способ производства более совершенным. Так, после разделения земледелия и скотоводства с последующим переходом к оседлому образу жизни, а так же выделения ремесленничества, обусловленного необходимостью изготовления новых орудий труда (это происходит в рамках натурального хозяйства общины, поэтому ремесленники ещё не являются самостоятельными производителями), происходит переход от первобытно-общинного способа производства к родоплеменному.

Вместе с совершенствованием орудий труда, растёт и производительность труда, что позволяет родáм создавать продуктов больше, чем это необходимо для потребления рода. Появляются излишки, которые можно обменять у соседних родов на их продукты. Например, один род занимается земледелием, а другой скотоводством, соответственно оба рода будут заинтересованы во взаимном обмене излишков их продуктов. Так же, разделение скотоводства и земледелия определили образ жизни отдельных племён, как оседлый и кочевой, т.к. земледельцы были привязаны к обрабатываемой ими земле, а скотоводы вынуждены были мигрировать в поисках новых пастбищ для своего скота.

Можно с уверенностью сказать, что именно этот фактор стал определяющим в разделении западной и восточной цивилизаций, т.к. в Европе получило развитие земледелие, а в Азии, соответственно, скотоводство. Так же очевидно, что земледелие было более перспективным способом производства, на основе которого произошёл переход к более прогрессивной аграрной эпохе. Соответственно, когда Древний Египет и Греция уже перешли к рабовладельческому способу производства, азиатские племена продолжали оставаться родоплеменными кочевниками.

Постоянная вражда между племенами и родами приводила к возникновению дармовой рабочей силы в лице пленников-инородцев. Это привело к зарождению эксплуатации чужого труда и постепенному переходу от родоплеменного к рабовладельческому способу производства. Рабовладение дало колоссальный толчок общественному прогрессу, т.к. на содержание рабов требовались минимальные расходы, а, при необходимости, раба можно было продать или даже убить, если он терял способность к труду. На этапе рабовладельческого способа производства, наряду с натуральным хозяйством, которое становилось всё более индивидуальным и использовало эксплуатацию чужого труда, получило более полное развитие товарное производство.

Общество становилось более атомизированным, на смену родовым коллективным хозяйствам стали приходить индивидуальные, что вызвало предпосылки к формированию института частной собственности. Кроме индивидуальных аграрных хозяйств рабовладельцев, стали появляться свободные ремесленники, которые уже не отдавали свой труд родовой общине, а обменивали его результаты на другие товары в своих личных интересах. Это дало толчок к ещё большему развитию торговли и появлению большего количества торговцев (купцов), а соответственно и рынков, на которых они вели торговлю.

Нужно отметить, что не все рода и племена овладели рабовладельческим способом производства. Наибольшего успеха в этом добились в Европе Древняя Греция, а, вслед за ней и Древний Рим, в то время, как соседние племена оставались ещё на уровне родоплеменных отношений и являлись основными «поставщиками» рабов древним грекам и римлянам. Такая отсталость соседей вместе с быстрыми темпами общественного прогресса Древней Греции и Рима привела последних к постепенной колонизации этих соседних племён. Это, в какой-то степени, породило зачатки феодального способа производства, когда несколько подчинённых, вассальных племён обязаны были выплачивать своей метрополии дань (налог, оброк, барщину) в натуральной или денежной форме.

Добившись максимального могущества и колонизировав все доступные земли, Древний Рим остановился в своём развитии, что вызвало постепенное разложение римской элиты и армии. Кроме того, Римская империя была окружена враждебно настроенными варварскими племенами. Эти, а так же множество других факторов привели Римскую империю к гибели, после чего она была разграблена варварами и раздроблена на отдельные государства – провинции бывшей империи, которые со временем превратились в отдельные княжества, а затем, после ряда междоусобиц, объединились в несколько крупных европейских государств. Но отношения победителей и побеждённых носили старый имперский феодальный характер – побеждённые платили дань победителям.

Подобные событие несколько позднее происходили на Востоке с Великой империей Чингиз Хана.

После освобождение из-под гнёта бывших империй, постепенно происходило освобождение бывших рабов, которые теперь стали крепостными крестьянами и так же, как их феодал платил дань своему сюзерену, они платили дань своему феодалу. Так, можно сказать, на обломках рабовладельческого способа производства возник новый, феодальный способ производства, который отличался преобладанием натурального хозяйства над товарным. Окончательно была закреплена частная собственность и эксплуатация чужого труда.

Для феодализма характерны постоянные междоусобные войны между новыми европейскими государствами, т.к. среди них не было доминирующих стран, подобно Древнему Риму, который был способен колонизировать соседние более отсталые племена. Вместе со стабильными феодальными отношениями сюзеренов, вассалов и крепостных это тормозило развитие общественного прогресса. Только после эпохи Возрождения получает развитие наука, которая становится двигателем научно-технического прогресса. Это, в конечном счёте, приводит к закату аграрной эпохи, на смену которой на всех парах мчится эпоха индустриальная.

Колоссальный рост научно-технического прогресса буквально сметает с лица Европы остатки феодального способа производства чередой буржуазных революций. После наступления буржуазного способа производства, частная собственность становится священным правом нового класса эксплуататоров, эксплуатация чужого труда принимает самые чудовищные формы. Монархическая государственная власть сдаёт свои позиции буржуазной власти вновь создаваемых парламентов. Товарное производство наращивает свои объёмы небывалыми темпами до тех пор, пока на смену буржуазии не приходит финансовый капитал, который подминает под себя буржуазную промышленность, сращиваясь с ней в финансово-промышленные группы.

Наступает переход к капиталистическому (империалистическому) способу производства. С организацией Федеральной Резервной Системы в США накануне Первой мировой войны, наступает эпоха печатных денег. После Великой Октябрьской Социалистической революции в России, происходит постепенная социализация общества по всему миру, эксплуатация чужого труда постепенно сходит на нет за счёт автоматизации производственных процессов, извращаются бывшие ценности, на смену которым приходит культ потребительства.

К 60-м годам ХХ века по всему миру формируется иллюзия полного благоденствия – вульгаризированный капиталом социализм. После развала СССР экономики всех стран входят в общую мировую экономику с гегемонией доллара США, основными ценностями которой становятся не материальные, а бумажные, а впоследствии и цифровые ценности. Печатный станок ФРС через МВФ (Международный валютный фонд) вгоняет практически все экономики развитых стран в неподъёмные долги. Эксплуатация чужого труда сменяется наращиванием ссудного процента. При наличии огромного количества производительных сил, мир оказывается на краю долговой пропасти.

Если изобразить проведённый анализ исторического развития способов производства схематично, то прослеживаются определённые закономерности этого развития. Чёрным цветом обозначены способы производства формаций варварской эпохи, зелёным, соответственно, аграрной, синим – индустриальной и красным – интеллектуальной.

Схема 1.

Начнём с того, что крушение Римской империи стало своего рода «водоразделом», после которого произошла не только смена способа производства и, соответственно, общественно-экономической формации с рабовладельческого на феодальный, но это произвело своеобразную «перезагрузку» общественных отношений. В связи с этим можно сказать, что феодальный способ производства стал как бы началом нового периода в истории человечества.

Сегодня происходят события схожие с теми, которые сопутствовали закату рабовладельческого способа производства и краху Римской империи. Так же как в те времена происходило противостояние Востока и Запада, то есть Древней Греции и Древнего Рима с последующим поглощением Греции Римом и возникновением Восточной и Западной Римских империй, так же и в 20-м веке было противостояние Востока и Запада, то есть СССР и США с последующим поглощением первого вторым.

После краха Западной Римской империи произошла миграция носителей римских ценностей сначала в Северную Европу, а затем в Северную Америку. Была так же альтернативная попытка их возрождения в германских землях в виде Священной Римской империи в Средних веках, но она не получила самостоятельного развития. Сегодня США открыто называют себя наследниками Рима, а Россия, точнее Москва, неформально называется "Третьим Римом", то есть наследницей Византийских традиций. Другими словами противостояние западной и восточной культур продолжается.

К чему привели западные ценности Римскую империю история знает. Вероятно, та же участь ждёт и современный «Западный Рим», то есть США. И если в те времена Римская цивилизация носила локальный европейский характер и имела возможность перемещаться на вновь открытые континенты, то сегодняшняя «Римская цивилизация» США носит глобальный характер и после её краха перемещаться будет уже не куда. Это говорит о том, что после краха современной глобальной финансовой системы, созданной США, возможность её возрождения стремится к нулю.

Что же ждёт мир после перехода к коммунистическому способу производства? Обратимся к истории! По аналогии с феодальным способом производства, коммунистический способ станет началом нового периода в развитии человечества. Аналогично тому, как в первобытном обществе для физического выживания люди объединялись в общины, из которых потом выходили рода и племена, при феодализме уже в целях самосохранения происходило объединение племён и народов в государства, иногда добровольно, иногда насильно, но объединение было.

Вероятно, после краха мировой финансовой системы на пути в коммунизм, в целях самосохранения, в некие союзы будут объединяться уже целые государства. Т.к. глобальная финансовая система основана не на материальных ценностях типа золота и пр., а на обычных бумажных деньгах – долларе США, к которому привязаны валюты всех остальных стран, то после краха мировой финансовой системы, валютные и денежные системы этих стран, не выдержав такого удара, просто исчезнут. Экономики вновь создаваемых союзов государств перейдут к натуральной форме хозяйствования.

Легче всего в такой ситуации будет странам бывшего Советского Союза, которые с учётом новых обстоятельств будут вынуждены вновь объединиться в новый Союз. Используя опыт сталинской плановой экономики, этот новый Союз сможет гораздо быстрее остальных союзов перестроиться на новый коммунистической способ производства, в основе которого будет лежать такая форма производства, как плановое натуральное хозяйство. Старые элиты, привыкшие мыслить капиталистическими категориями, будут неспособны управлять новой плановой экономикой и, даже если задержаться на какое-то время у власти, очень скоро будут вынуждены буквально бежать от ответственности за свою некомпетентность.

Дальше же всё будет развиваться, как писал Маркс, а потом воплощал в жизнь Сталин, только вместо рубля, для учёта производства, будет использоваться единица, привязанная к рабочему времени трудящихся, занятых в производственном секторе. Снова будут наращиваться темпы уже новой реиндустриализации для восстановления той промышленности, которая была уничтожена младореформаторами 90-х годов ХХ века. Как и при первобытно-общинном способе производства будет отсутствовать эксплуатация, но в отличие от феодального производства, она будет не скрытой, а исчезнет полностью.

Полный коммунизм будет основан на такой форме производства:

Плановое (коммунистическое) натуральное хозяйство

Производство – Распределение – Потребление

Социализм же, есть переходный этап от товарного производства к плановому натуральному хозяйству, путём упразднения фазы обмена в развитой капитализмом сложной системе общественного производства, которая не могла бы быть столь развита на основе простого натурального хозяйства первобытно-общинной общественно-экономической формации.

© Заяц Стас (Л.Ш.Л.) / 1 февраля 2018 г., 10:04:25 / Допускается использование данной статьи без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора

Индивидуальная частная собственность порождает мещанское, в негативном смысле этого слова, потребительское отношение к жизни.

Определение по Википедии: «Меща́нство — определение типа характера и личности человека. По одному определению, мещанин — это человек, для которого характерны такие черты, как мелочность, скупость, отсутствие твёрдых убеждений, чувства ответственности перед обществом. По другому определению, так характеризуют человека, крайне серьёзно относящегося к вещам как таковым, ставящего их выше других ценностей, и стремящегося к обладанию ими.

Ещё одно определение мещанства дал в своих трудах Гессе: «Мещанство подразумевало спокойное следование большинству, для ведения средней умеренной жизни, оно пытается осесть посредине между крайностями, в умеренной и здоровой зоне, без яростных бурь и гроз».

Это значение слова «мещанство» появилось во второй половине XIX века, в более раннее время оно обозначало лишь мещанское сословие, не имея негативной коннотации.»

Так же для мещанства характерно филистерство и конформизм. Другими словами, мещанин — это человек, который замыкается в своём мирке, пытаясь обустроить его для себя максимально комфортно абсолютно оторвавшись от остального общества. Это рафинированный индивидуализм, в котором основой является эгоизм, духовная и интеллектуальная ограниченность, зацикленность на материальных вещах — фетишизм. Это ведёт к постепенной деградации личности и к переключению всего внимания особи на потребительство. Что мы и наблюдаем в современном обществе — тотальное потреблядство, деградация личности и духовное обнищание!

Мещанство было главной движущей силой буржуазной революции, т. к. именно стремление к извлечению личной выгоды заставляло одного товарища эксплуатировать остальных своих товарищей, с которыми ещё вчера они были лучшими друзьями, но которые оказались не подвержены этой страшной болезни.

Сегодня такими людьми восхищаются, считают, что они — «герои нашего времени», которые сумели сколотить капитал, но никто из восхищающихся не задумывается о том, что капитал этот сколочен их потом и кровью. Поэтому класс капиталистов — это не элита общества, как принято считать в так называемых «демократических» странах, а это группа больных людей, которых надо изолировать от общества, иначе, как «движущая сила цивилизации», они приведут эту цивилизацию к гибели.

Мещанство — это та зараза, которая отравляет человеческое общество, подобно ломехузе, отравляющей и, со временем, уничтожающей муравейник. Эта зараза ведёт нашу цивилизацию к гибели и, если мы не поймём этого и не примем меры для искоренения мещанства из сознания людей, наш мир обречён на самоуничтожение.

© Заяц Стас / 9 ноября 2016 г., 9:56:55 / Допускается использование данной статьи без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора